Маленький городок, в котором проходило детство и юношество Си-Ай, хоть и насчитывал несколько десятков тысяч жителей, но гордился свой древней принадлежностью к Союзу Городов. О великом прошлом Союза напоминало хотя бы то, что при официальных встречах и церемониях Гонаци Синих территорий именовался не иначе как: Беспрекословный Монарх Синего Безмолвия, Суверен Союза Городов, Благородный Принцепс Лазурной Области, Тиран Объединенных Племён и Конунг Севера. И к вещему удовольствию горожан, его светлейшая особа любили посещать сей городок, отдыхая на местных приморских пейзажах и попивая знаменитые целебные воды.

Детство Си-Ай, настоящее, шальное и уличное, пролетело быстро и незаметно и без всякого переходного возраста, наверное, лет с восьми, шагнуло в кислый химический запах лаборатории отца.

Мальчик проводил здесь всё свободное время, затаив дыхание, наблюдая за непонятной, больше похожей на магию деятельностью людей в белых халатах. Он смешно морщил гладкий лобик, «анализируя» и «логически размышляя», пытаясь тем самым походить на своих кумиров, среди которых главным божеством был, конечно, его отец.

Как понимаете, дальнейшая судьба Си-Ай была предопределена.

Молодому учёному, только что закончившему престижный университет, сразу же крупно повезло: он попал в команду Эн-Би, стоящую, так сказать, на самом острие науки. Исследовательская работа известного ученого и его команды вызывала живейший интерес не только у широкой публики, а также была под пристальным вниманием высокопоставленных кругов государства, делавшим определённые ставки на конечные результаты данных научных изысканий. Следствием такого пристального внимания, было обильное, а порой щедрое финансирование и определённые льготы и преференции для всех участников команды алфизиков-теоретиков.

Ах, какое было прекрасное время! И вот однажды всё перевернулось. Мир раскололся. Государства затрещали по швам, и наружу полезли цветные нитки.

Синие вдруг заметили, что их благородный цвет перемешался с другими менее полноценными, отчего древнее благородство начало терять свой колер и чистоту. Первыми забили тревогу Избранные – душегубы всех рангов и мастей: «Мы теряемся на фоне остальных цветов, так недалеко до потери суверенитета и свободы!» Голос свыше с удовольствием подхватили душеприказчики – им было всё равно, что кричать, лишь бы только оставаться при своих регалиях и степенях с обязательной перспективой на рост. А когда в воздухе пахнет жареным, значит жди обильного застолья и быстрого (как говаривали: «пьяного») продвижения по желанным степеням. Только успевай передвигать ногами и следить за бегущими рядом – могут упасть или наоборот подставить ножку. Душелюбы, а что душелюбы – тоже люди. Им по большому счёту нет никакой разницы, какими нитками шиты их штаны и куртки – тепло, комфортно, и то хорошо. «Что вы говорите: зелёные нитки гнилые, а белые быстро рвутся? Мне-то что от этого – пускай рвутся. О-о, я могу совсем остаться без штанов?! Вот это уже серьёзно. Да я вчера читал нечто подобное в прессе, да и наш любезный Гонаци возмущался поведением злосчастных ниток. Нет, совсем от них жилья нет! Долой все нитки, кроме синих!»

И началось. Зелёные возмутились: жизни от синих и белых нет. Мало того, что эти гадкие цвета заполонили всё вокруг, так они ещё пытаются наше святое древо, покрытое изумрудной листвой превратить в нежнейший салат и съесть, поливая своей белой сметаной на тарелочке с голубой каёмкой.

Белые молча вооружались, формируя дивизии и тщательно следя за белизной мундиров и воротничков у душеприказчиков.

Си-Ай было абсолютно начихать, какого цвета был у него воротничок, он не замечал его за рядами цифр, поглощённый миром, открываемым его взору за окулярами микроскопа. А зря!

Находясь в комнате, где идут малярные работы, нельзя не замараться. Тем более, когда маляры начинают в шутку или всерьёз махать своими кистями, стараясь нанести один другому жирные несмываемые мазки.

Так он со товарищи очутился на совсем незнакомой ему земле, где преобладал белый и только белый цвет. Белые дома, белые костюмы, белые машины и разметка на дорогах. И даже пудели в основном белые.

На какое-то время Си-Ай отвлёкся от своей алфизики и, тоскливо оглядываясь на прохожих, бесцельно бродил по улицам, шарахаясь от белых стен. Он не знал до сих пор, что жизнь, протекающая где-то в стороне от него, за окнами лаборатории, всё-таки протекала не без его участия.

Раньше он замечал людей как некую необходимость, помогающую ему решать те или иные житейские неурядицы. Например, прибраться дома и в лаборатории, доехать до места работы, подать кофе в уютном кафе на углу площади, из окон которого открывался великолепный вид на площадь, украшенную остроконечным храмом, ну и прочие бытовые мелочи. Но если раньше он не замечал людей, то, по крайней мере, был им благодарен, как бывают благодарны собачке, принёсшей хозяину домашние тапочки: скажут ласковое слово и потреплют за ушко. Теперь же – после переезда в «отбелённый» мир – он стал равнодушным.

Одна крайность толкнула его в другую. Лаборатория, научные эксперименты, занимавшие ранее почти все комнаты в апартаментах головного мозга Си-Ай, теперь крепко и по-хозяйски поселились во всех комнатах. И даже в тех, куда они если и заглядывали прежде, то осторожно постучав в дверь и многократно извинившись.

Его полюбило руководство и представило в Совете Спиритус. Коллеги за глаза называли Си-Ай «сухарь», вкладывая в это слово глубокое уважение к его целеустремлённости, но ещё больше пренебрежительность, смешанную с некоторой долей язвительности. В общем, он бежал от людей, и они помогали в этом бегстве, кто лицемерной расчётливостью, кто незлобивым улюлюканьем и ответным равнодушием.