Шрифт:
– Пока еще жив, пресветлый князь, – кивнул головой воевода Супоня Борисович, – но он сильно страдает от ран, полученных под Киевом! Если бы не лекарь Велемил…
– Ох, я тут заговорился и совсем забыл о новгородцах! – вскричал, схватившись за голову, князь. – Бегите же, мои славные бояре, за владыкой и встречайте этих нежданных гостей! Да ведите их быстрей сюда, в нашу думную светлицу!
Все бояре подскочили со скамей и помчались, сломя голову, к выходу. Перед князем остался лишь один воевода.
– Да, Велемил – именитый лекарь…, – пробормотал брянский князь, успокоившись. – Небось, он уже дряхлый старик?
– Ему больше ста лет, княже! – кивнул головой воевода. – Горожане говорят, что он – бессмертный колдун! И его сыновья – Овсень и Третьяк – уже не молоды: давно перешагнули за шестьдесят! Даже внуки Велемила постарше нас будут! Чудесны Божьи дела!
– Это так, Супоня, – улыбнулся князь Дмитрий. – Эти знатные лекари именно от Господа! Тогда тебе нечего бояться за жизнь своего батюшки…
– Но этот древний Велемил говорил, княже, – молвил, едва не плача, княжеский воевода, – что нет надежды на долгую жизнь батюшки…Он жив только благодаря лекарским травам и припаркам!
В это время хлопнула дверь, и в княжескую светлицу вошел епископ Арсений, державший под руку новгородского владыку Василия. За ними следовали важные, располневшие от новгородского изобилия, знатные посланники. Архиепископ Василий был намного ниже ростом брянского владыки. Однако, будучи худеньким, даже сухощавым, он не производил впечатления убогого калеки. Приблизившись, прихрамывая, к княжескому креслу, он поднял руку и сказал: – Благослови же, всемогущий Господь, молодого и красивого брянского князя! Даруй ему здоровье, силу и долгие годы!
Перекрестив склонившего свою красивую русую голову князя, владыка Василий, сделав вместе с Арсением Черниговским шаг назад, пристально вгляделся в лицо брянского князя. Дмитрий Романович почувствовал, как его охватил какой-то теплый поток и увлек куда-то вверх! Из глаз новгородского архиепископа струилась невероятная доброта и что-то такое, что заставило князя задрожать и даже прослезиться! – Здравствуй, славный владыка! – с трудом пробормотал он. – Мы рады видеть тебя в нашем древнем городе…Садись же, святой отец…
– Теперь я понимаю, сын мой, – сказал красивым певучим голосом, лишенным басовитых ноток, которыми обладал епископ Арсений, владыка Василий, – почему тебя называют «Красивым»! Я никогда не видел такого красивого лица! Я также чувствую, что ты – превосходный воин и отменный правитель! У меня теперь нет сомнения в том, что брянцем очень повезло с таким славным князем!
– Твои слова приятны, владыка, – пришел в себя, наконец, князь Дмитрий, – и пышут горячей добротой! Однако я вижу, что не столько повезло брянцам под моей рукой, сколько новгородцам под твоим праведным благословением! Садитесь, дорогие гости, – князь указал рукой на передние скамьи. – А сейчас, пока мои люди готовят нам достойную трапезу, поведайте о своих славных делах и причинах столь далекого путешествия!
Новгородцы уселись на переднюю скамью рядом с высшими священниками. Брянские бояре поспешно заняли свои места за их спинами.
И новгородский архиепископ, разгладив свою длинную седоватую бородку, начал рассказывать о своем пути и дорожных приключениях.
В июне в Новгород приехал посланец митрополита Феогноста с его приказом к только что избранному архиепископу Василию: срочно ехать к святителю на Волынь, чтобы получить законное благословение. Известно, что без «рукоположения» митрополита новгородский архиепископ лишь исполнял «владычные дела». Поэтому Василий Калика, сопровождаемый делегацией из «лучших людей», выехал на Волынь. Двинулись туда ближним путем, через Литву, однако, как оказалось, это было неудачное решение. По пути их пленили по приказу великого литовского князя Гедимина и надолго задержали. Находясь под давлением литовских властей, знатные новгородцы были вынуждены подписать «литовскую грамоту», по которой старший сын Гедимина Наримант получил «в кормление» обширные куски Новгородчины: Ладогу, Орехов городок, Карельскую землю и половину Копорья. Лишь только после этого архиепископ с сопровождавшими его людьми смогли проделать дальнейший путь. Наконец, им удалось приехать в августе во Владимир-Волынский. Туда же прибыли и послы из Пскова от князя Александра вместе с игуменом Арсением, которого псковичи хотели «поставить владыкой». Того же хотел и великий литовский князь Гедимин, приславший своих людей к митрополиту Феогносту с требованием – «утвердить святого Арсения!» Однако разгневанный митрополит с этим не согласился. Он собрал совет из видных церковных деятелей, пяти епископов – Афанасия Владимирского, Григория Полоцкого, Иоанна Холмского, Марка Перемышльского и Федора Галичского – и, поговорив с ними, отказал всем ходатаям в создании псковской епископии. – В делах церкви вам следует подчиняться Великому Новгороду, как это было с древних времен! – постановили церковные пастыри.
В этот же день, 25 августа, митрополит возвел в сан новгородского архиепископа Василия Калику. – В ту ночь над церковью стояла волшебная звезда! – подчеркнул владыка Василий, глядя, как внимательно его слушают князь Дмитрий и брянские бояре.
1 сентября новгородцы, возглавляемые своим владыкой, выехали из Волыни в сторону Киева. – Но наш путь из литовской земли был труден и опасен! – сказал, мрачнея, новгородский владыка. – Мы добрались до Киева с большой тревогой: ждали преследований от безжалостного Гедимина, который мог отыграться на нас за свою неудачу с псковским епископом!
Они еще не дошли до Киева, когда их настиг вестник от митрополита Феогноста с тревожным сообщением: за ними гонятся три сотни литовских воинов!
Тогда новгородцы, не останавливаясь в Киеве, пошли к Чернигову. Но не успели они войти в этот жалкий, огражденный забором городок, как вслед за ними туда ворвались конные татары, возглавляемые киевским князем Федором.
– Этот Гедимин приказал князю Федору, – говорил Василий Калика, – ограбить нас и взять в плен! Но мы не испугались татар, которых было около пяти десятков, огородились от них телегами, а наши воины стали пускать во врагов каленые стрелы… Тогда злобные враги поняли, что мы не собираемся сдаваться, и прислали к нам людей, выпрашивая у нас серебро. Но мы знали, что за нами идет большой литовский отряд и предпочли откупиться серебром, чем попасть в поганский плен…И мы отдали им несколько серебряных гривен, а потом, когда наглые враги отступили, быстро поехали вперед и успокоились только тогда, когда достигли твоей брянской земли…По дороге мы каялись, что не пошли по этому пути на Волынь…Мы даже не могли себе представить такой тихой и добротной дороги! Мы наслушались всякого, сын мой Дмитрий, о твоей земле. Одни нам говорили о тебе, как о злом и жестокосердом правителе. Другие – что ты служишь двум господам – поганому Гедимину и татарскому царю Узбеку! Поэтому мы ждали здесь всякой беды, но когда приехали сюда, увидели тебя и твои порядки – поняли, что мы напрасно тебя боялись! Нет правды в словах коварных людей!