Хан Узбек вернулся в свою столицу через две недели. Пришли вести, что он ждал каких-то нужных ему чужеземных посланников то ли из Византии, то ли из далекого Египта.

Князь Иван был вызван во дворец уже на следующий день по прибытии хана. Вопреки его ожиданиям, Узбек не был на него зол, а даже наоборот, приветливо выслушал хвалебные слова московского князя.

– Я доволен твоими подарками, Иванэ, – сказал ордынский хан, глядя на лежавшего у его ног князя, – и беззлобными словами! У тебя есть жалобы на других коназов?

– Пока нет, государь, – ответил Иван Московский, вспомнив совет сарайского епископа. – Наши бестолковые князья пока ничего не натворили!

– Я с удивлением тебя слушаю! – покачал головой хан Узбек. – Неужели, Иванэ, твое сердце не жаждет мести?

– Не жаждет, государь! – тихо молвил Иван Даниилович, подняв голову. – Зачем мне думать о мести, если мой государь этого не велит?

– Ну, тогда якши, Иванэ, – весело сказал хан Узбек. – Ты не похож на своего хитрого брата! Что ж, значит, на этом все…Поезжай к себе домой хоть сегодня! Я отпускаю тебя, потому что у меня сейчас много важных дел. Иди же, Иванэ, но не забывай о своем долге перед нами!

В солнечный сентябрьский день 1331 года к Брянску подъехала большая группа знатных людей со слугами и воинами. Возглавляли шествие новгородский архиепископ Василий, по прозвищу «Калика», одетый в скромную, подбитую беличьим мехом черную рясу, с большим золотым владычным крестом, висевшим на тяжелой золотой цепи на его худенькой шее, и новгородские «лучшие люди» – Кузьма Твердиславович, важный седобородый старец, Варфоломей Остафьев, молодой, стройный сын новгородского тысяцкого и другие бояре, одетые в богатые парчовые одежды с длинными бобровыми шапками на головах.

Брянский князь Дмитрий Романович только что вернувшийся со своими людьми из очередной поездки в Орду, был чрезвычайно удивлен: еще ни разу, как ему говорил черниговский епископ Арсений, такие знатные новгородцы в Брянск не приезжали.

Брянцы даже растерялись и не встретили неожиданных гостей «хлебом-солью». Сам же князь Дмитрий узнал об их приезде лишь из слов своего молодого слуги, вбежавшего в княжескую думную светлицу как раз в то время, когда князь рассказывал о своей поездке в Сарай. Это путешествие, как всегда, прошло успешно, и ордынский хан, несмотря на то, что потерял своего любимого сына Тимура, умершего от неведомой болезни, принял брянского князя уже на второй день его пребывания в Сарае. Благосклонно выслушав соболезнования из уст русского князя и осмотрев дорогие подарки, привезенные Дмитрием Романовичем, хан остался доволен и сразу же отпустил его назад домой. Дорогой также не случилось никаких происшествий: при хане Узбеке в степи установился относительный порядок, разбойничьи отряды исчезли, и некоторые беспечные купцы, сберегая деньги, нанимали в свои торговые караваны все меньше и меньше воинов.

Рассказ уже подходил к концу, и князь был сильно раздражен вторжением слуги, который, не обращая внимания на тишину в светлице, перебил его речь и быстро доложил о гостях.

– Ах, ты, бесстыжий стручок! – буркнул Дмитрий Романович, уставясь своими сердитыми, потемневшими от гнева глазами на слугу. – Тебе уже перевалило за тридцать, а ты так и не понял, что нельзя перебивать своего князя! Пора уж тебе, Бенко, в мою дружину или на другую, более важную работу! Засиделся ты в отроках, имея жену и детей! Я как-то упустил тебя из виду!

Напуганный Бенко упал на колени. – Пощади меня, княже, за верную службу тебе и твоему славному батюшке! – взвыл он, катаясь на полу перед сидевшим в кресле князем.

– Ладно, Бенко, – усмехнулся князь, – прощаю тебя, глумного! Однако же от моей светлицы отрешу! Эй, Бермята! – Седовласый княжеский огнищанин встал со скамьи и приблизился к князю. – Подумай потом, Бермята Милкович, и подыщи мне холопа помоложе…И дай место при дворе этому непутевому Бенко. Но не обижай его – пусть себе безбедно живет!

– Так и будет, батюшка, – склонился в поясном поклоне огнищанин. – Все сделаю, как ты приказал!

– Ну, тогда садись, Бермята, – кивнул головой князь, а ты, Бенко, иди в простенок и жди себе замену!

– Благодарю, батюшка, – промычал, вытирая слезы, здоровенный бородатый мужик. – Я буду трудиться, не покладая рук, чтобы оправдать твое доверие!

– А теперь ты, мой славный воевода Супоня, доложи об этих новгородцах! – нахмурил брови брянский князь. – Я назначил тебя, такого молодого, на высокую должность по настоятельной просьбе твоего батюшки! И я надеюсь, что ты вскоре станешь достойным своего места! В твоих жилах течет княжеская кровь! Самого великого Романа Михалыча! Говори же, почему меня заранее не предупредили о приезде знатных гостей? Неужели на наших дорогах уже нет ни застав, ни дозоров?

– Не знаю, батюшка князь, – развел руками двадцативосьмилетний рослый, под стать самому князю, красавец. Старики говорили, что именно он очень сильно был похож на своего славного предка! – Но я проведу тщательное расследование! Мне не верится, что на дорогах не было дозоров! Думаю, что наши люди встретили этих новгородцев, но не придали значения их знатности, приняв за обычных купцов…Видимо, они по этой причине не прислали к нам гонца!

– Ладно, Супоня, – сказал, успокоившись, князь. – А как там твой больной батюшка, Борис Романыч?