Однако ханская стража сразу не пустила карачевского князя внутрь. – Государь еще занят! – сказал один из четырех охранников, вооруженных кривыми мечами. – Придется подождать!

Так и сидел князь на камне, размышляя и вспоминая прошлое…

Но ждать ему пришлось недолго. Еще солнце не достигло самой вершины небес, как дверь ханского дворца отворилась, и оттуда вышел мурза Бэгэрсэн. – Салям, Вэсилэ! – приветливо сказал он, узнав своего старого знакомца. – Тебя зовет государь! Айда же!

– Салям, Бэгэрсэн! – улыбнулся Василий Пантелеевич. – Рад тебя видеть! – И он вошел внутрь.

В хорошо освещенной приемной зале Узбек-хана столпилось много людей: едва ли не все ханские советники, мурзы, эмиры и лучшие военачальники.

Слева от золоченого трона на месте своего отца стоял тайный ханский советник Тугучи, а рядом с ним сидел за небольшим лакированным столиком его молодой сын Тютчи, державший в одной руке кисть, а в другой – пергаментный свиток, готовый в любой момент, по мановению руки своего повелителя, внести нужную запись.

Князь Василий, перейдя порог, быстро пополз по ковру к ханскому трону, униженно опустив лицо и глядя только вниз. Приблизившись к золоченым ступеням, он замер.

– Салям галяйкюм, Вэсилэ! – буркнул татарский хан. – Подними башку!

– Вагаляйкюм ассалям! – громко, но подобострастно, ответил Василий Пантелеевич, поднимая голову и робко глядя на хана. Ордынский повелитель был сердит, мрачен. Его блестящие черные глаза пристально смотрели на русского князя.

– Какое желтое и болезненное лицо, – подумал князь Василий. – Видно, не сладка эта царская власть!

– Ну, говори, Вэсилэ, – строго сказал хан Узбек, – за что ты убил своего дядьку Андрэ?

– Это давнее дело, государь, – покачал головой князь Василий, скромно потупив взгляд. – Мой дерзкий дядька не захотел платить тебе «выход» и потребовал полной свободы!

– Неужели? – усмехнулся хан Узбек. – А я слышал, что тот Андрэ хотел освободится от твоего Корачи, чтобы добиваться у меня ярлыка на свой город! Разве не так?

– Здесь правда только в том, – нахмурился карачевский князь, – что тот бесстыжий Адриан требовал от меня свободы и власти! Однако ему это было нужно для того, чтобы передать козельскую землю Ивану Московскому! И серебро он хотел отвозить только в Москву…А там, известно, что до тебя, государь, дошла бы только малая часть от этого! Но я такого не допустил, устроив там справедливый погром. И, покарав злодея, привез тебе еще больше серебра! Я нещадно обобрал тот бесстыжий город и доставил в твою казну все добытое серебро, не утаив ни мортки!

– Эй, Дзаган! – хан хлопнул в ладоши. Перед ним немедленно предстал подскочивший со своих подушек денежник. – Скажи мне, это правда? Неужели «выход» из Корачи на этот раз больше обычного?

– Именно так, государь! – весело ответил вельможа. – Коназ Вэсилэ привез большую дань! И его подарки – довольно богатые! Ты же видел те бесценные жемчуга!

– Так те жемчуга от Вэсилэ-коназа? – улыбнулся хан Узбек. – Тогда якши, Дзаган, садись…Теперь я вижу, что Вэсилэ невиновен! Однако предупреждаю, старый коназ: у тебя нет прав на казнь других, пусть даже подчиненных тебе, коназов! Надо привозить их сюда, на мой справедливый суд! Понял?

– Понял, государь! – поклонился стоявший на коленях русский князь. – Мне тогда не хватило ума постичь твои указания…Благодарю тебя за совет и великую мудрость!

– Ну, что же, Вэсилэ…Я вижу, что тебя следует простить, – кивнул головой ордынский хан. – Так, мои верные люди?

– За что ты прощаешь этого злодея, государь? – подскочил со своих подушек мурза Товлубей. – Он не только убил молодого коназа, но водил дружбу с твоими заклятыми врагами! Разве ты не знаешь о его союзе с Лэтвэ? К тому же он – друг беспокойного Иванэ, коназа Смулэнэ!

– Это правда, Вэсилэ? – поморщился хан Узбек. – Неужели ты мне лжешь?

– Нет, государь! – возмутился князь Василий. – У меня нет никакого союза с Литвой, и я не дружу с Иваном Смоленским! Это все идет от Ивана Московского! А у того злодея нет против меня ничего, кроме лживых слов!

– Это так, Товлубей? – насупился ордынский хан. – Где серьезные доказательства вины этого жалкого Вэсилэ?

– У тебя ведь есть, государь, несколько вражеских бумаг, привезенных недавно коназом Иванэ из Мосикэ! – усмехнулся Товлубей. – И в них есть сообщение о союзе Алэсандэ Тферы с враждебной нам Лэтвэ! Там есть и письмо коназа Смулэнэ, который говорит о тебе непотребные слова! Разве этого недостаточно?

– По делу Вэсилэ недостаточно, – буркнул ордынский хан, чувствуя влияние московского князя на слова Товлубея. – Там ничего не сказано о Вэсилэ! Но ты скрываешь, Вэсилэ, свою дружбу с тем Иванэ из Смулэнэ!

– Это нет так, государь! Говорю, как «на духу»! – ответил с горячностью карачевский князь. – Я дружен только с Дмитрием Брянским! Еще во времена покойного государя Тохтэ я приезжал в Сарай вместе с Василием Храбрым за помощью…Государь тогда нас поддержал. С того времени у меня и тянется дружба с брянскими князьями…