Князь и бояре узнали о беспорядках лишь тогда, когда мятежники возвратились в город и принялись грабить имущество состоятельных горожан. В детинец прибежали купеческие слуги, прося князя защитить дома их господ и жизни «лучших людей».

Первоначально князь растерялся, но, тем не менее, сразу же отдал приказ своему тиуну Супоне Борисовичу «собрать нашу верную дружину и немедленно дать отпор всем злым крамольникам»! Когда же кое-как собранная дружина была построена перед крепостными воротами, до княжеской крепости уже дошли крики горожан и шум разрушений.

Князь Дмитрий, окруженный боярами, одетыми в боевые доспехи, стоял перед своими воинами, готовясь к выходу в город. – Вас здесь всего три сотни, друзья мои, – сказал он, разгневанный до самой крайней степени, – но не бойтесь смутьянов и отчаянно сражайтесь! Смерть всем, кто поднял меч против моего города! А вы, мои верные люди, – он обернулся к боярам, – скачите в наши городки и ведите сюда остальных дружинников! Нам нужна целая тысяча для усмирения этой «замятни»! А пока следует защитить купцов и невинных горожан! Пора навсегда покончить с крамолой в моем городе! А вы, мои приставы и ты, их начальник, славный Сотко, идите за дружиной и хватайте лютых зачинщиков! Мы будем строго судить их после крамолы! А теперь – с Богом!

Ворота брянской крепости широко распахнулись, и княжеская дружина, возглавляемая Супоней Борисовичем, выступила на подавление жестокого мятежа.

Князь остался в крепости с небольшим отрядом – всего в сто копий – ожидая подкрепления из соседних острогов, где проживала основная масса его воинства.

Воевода Супоня, соблюдая приказ своего князя, был беспощаден: его дружина, стремительно выскочив на Красную площадь, обрушилась всей своей силой на собравшихся там мятежников. Не ожидавшие такого удара, привыкшие сражаться с мирными, беззащитными жителями, вооруженные топорами и самодельными пиками злодеи сразу же подались назад и стали медленно отступать по расходившимся в разные стороны улочкам. – Оградите Судок! – кричал своим воинам Супоня, указывая рукой на овраг. – Нето они убегут в яр и спрячутся от праведной кары!

Дружинники плотной стеной отгородили овраг от толпы и продолжили свое наступление. Они уже давно побросали в бунтовщиков копья и теперь яростно секли своих ненавистных врагов, махая во все стороны мечами.

Каждый удар опытного княжеского воина был результативен. А вот мятежники, отчаянно сражавшиеся при отступлении, почти никакого урона дружине не наносили. Но так продолжалось до той поры, пока сражение не перешло на узкие улочки посада. Здесь уже княжеские воины не имели возможности развернуться и буквально увязали в массе окружавших их «злых крамольников». Постепенно мятежники, закрепившись на посаде, стали теснить своей массой княжескую конную дружину. Кое-кто из них воспользовались луком или самострелами, и вот теперь княжеский тиун Супоня понял, что дело плохо: то тут, то там падали сбитые с коней дружинники, а бунтовщики, несмотря на потери, не только не сдавались, но лишь усиливались – все больше и больше горожан вступали в сражение, примкнув к мятежу. Пешие мятежники, казалось, совсем не боялись возвышавшейся над ними княжеской конницы и совершенно обезумели.

Был даже момент, когда княжеский воевода почувствовал, что потерял возможность вывести свое небольшое редеющее войско из окружения. Часть мятежников перебежали вверх и перегородили ему путь к отступлению.

– Ну, что ж, – перекрестился Супоня Борисович, обращаясь к своим воинам зычным окриком, – теперь нам нет спасения, но и врагам не удастся порадоваться! Вперед, могучая дружина! Слава князю Дмитрию! Смерть злобным крамольникам!

– Слава князю! Смерть крамольникам! – дружно закричали его воины и, подстегнув коней, не обращая внимания на сыпавшиеся на них со всех сторон стрелы, помчались вперед. Сам Супоня, подняв вверх свой длинный, багровый от крови мятежников меч, решительно устремился на рыжебородого главаря бунтовщиков, размахивавшего прямо перед ним окровавленным топором. – Получай же, смрадный пес! – вздохнул воевода, попав мечом прямо в шлем наглого мятежника.

– Ох! – вскрикнул тот, роняя топор и падая, оглушенный, на колени. – Пришла моя смерть!

В этот миг скакавший рядом с воеводой его верный дружинник Белогор с криком опустил на тело упавшего главаря свой тяжелый меч, разрубив его поперек так, что кровь фонтаном брызнула вверх и попала прямо в лица мятежников. Из разрубленного живота рыжебородого злодея выпали синие, длинные кишки, напоминавшие какие-то слизкие грязные веревки, смешавшиеся с кровью и снегом.

– Вулка убили! – завопили в толпе. – Отомстим же за смерть нашего праведника!

Вдруг откуда-то сзади толпы раздался звонкий резкий звук боевого рога: со стороны Большой Княжей дороги быстро двигался отряд княжеской пехоты, одетой в тяжелую броню и кольчуги, а за ним – отряд конницы во главе с самим князем.

– Вот и наша подмога! – вскричал Супоня Борисович, почувствовав прилив сил и радость. – Ну, а теперь разите злодеев, мои славные воины!

Видя приближавшееся к врагу подкрепление – большое княжеское войско – мятежники, отчаянно отбиваясь, направились к реке, пытаясь прорваться и спастись. Но не тут-то было! Опытные воины заметили их маневр: засвистели стрелы, и желавших убежать больше не стало!

Тем временем подоспевшая на помощь воеводе княжеская пехота, обрушившись всей силой на бунтовщиков, в короткий срок перебила всех сопротивлявшихся и соединилась с отрядом княжеского тиуна.

– Может, возьмем в плен всех оставшихся татей, славный князь?! – крикнул Супоня Борисович приближавшемуся к нему князю Дмитрию. – Их осталось, пожалуй, еще сотни две. Но бьются отчаянно!

– Зачем нам пленники?! – ответил ему своим зычным голосом через головы пехоты брянский князь. – Мы не должны прощать злобных мятежников! Рубите их всех без пощады! Надо, наконец, искоренить городскую крамолу! Это будет для злодеев небесная кара!