Псковские бояре негодовали. – Зачем мы терпим такое безобразие? – возмущался посадник Володша. – Вот связались на свою голову с этими литовцами! И теперь никак не можем от них избавиться!

– Надо бы поставить на место этого бесстыжего князя Андрея! – сказал боярин Олферий Селгич. – И найти себе другого князя!

– Кого же? – поднял голову посадник.

В душном тереме установилась полная тишина. Бояре задумались, вперив взгляды в некрашеный дощатый пол. Никто не спешил высказываться.

К весне 1350 года Псков оказался в тяжелом положении: этой окраинной русской земле угрожали немцы, но организовать достойный отпор врагу, не имея собственного князя, псковичи не могли. Они не раз обращались и в Москву, и в Тверь с подарками и просьбами дать им на княжение хотя бы второстепенного, но своего, русского, князя.

– У тебя столько братьев, сидящих без дела! – говорили псковские посланники Симеону Московскому. – Дал бы нам хоть бы Ивана Красивого! Нам никак нельзя без князя! Совсем некому водить ополчение и защищать наш Псков от немцев!

Но князь Симеон им решительно отказал. – Псков – далеко от Москвы, а у моих братьев и здесь хватает дел! – сказал он. – Сами, своими силами, защищайтесь, а если совсем станет невмоготу, посылайте своих людей в Великий Новгород, «бейте челом» и просите помощи! А если новгородцы попросят меня, я приду к вам на помощь!

Псковичи поняли, что значило обращаться к нему за помощью через Новгород. Помимо затрат времени и волокиты, они должны были за такую помощь щедро платить, а новгородцы, получив серебро, лишь направляли бы своих посланников к великому владимирскому и московскому князю. Но пока они ждали бы помощь, враги могли к тому времени, когда, наконец, великий князь Симеон примет решение, совершенно разорить их землю. Городу был нужен свой, постоянно проживающий в городе князь, каким был покойный литовский князь Довмонт, долгие годы защищавший Псков, умерший на псковском княжении и почитавшийся в Пскове святым.

Великий тверской князь Константин Михайлович тоже в свое время отказал псковичам, не желая ни с кем ссориться: ни с Литвой, ни с Москвой. А его преемники, племянник Всеволод, а затем младший брат Василий Кашинский так погрязли в своих ссорах и «превеликих обидах», что даже слушать псковичей не захотели.

Великий смоленский князь Иван Александрович, открыто друживший с Литвой и лишь время от времени посылавший в Орду бояр с данью, «чтобы не злить поганского царя», предложил псковским боярам, приехавшим к нему в Смоленск, искать себе князя в Литве. – Великий Ольгерд нынче силен, как никогда! – говорил он. – И у него много братьев и прочих родичей! Просите помощи у него! Неужели вы забыли своего славного Довмонта? Он же был литовцем и стяжал «превеликую славу» вашему городу!

Псковичам ничего не оставалось, как послать своих людей к великому литовскому князю Ольгерду на поклон. Ольгерд был хитрым и расчетливым политиком. Он понимал, какое важное положение занимал Псков на русском северо-западе! Кроме того, он не хотел бы терять и больших доходов, которые псковичи обещали выплачивать в литовскую казну. Но, с другой стороны, взять под свою опеку Псков означало вновь вступить в войну с немцами, ежегодно вторгавшимися на русский север, но теперь уже не за свою землю, а за псковскую. Ольгерд самым серьезным образом отнесся к просьбе псковичей и даже собрал по этому поводу совещание знати и родственников, которые предложили послать на псковский «стол» его молоденького сына Андрея. Но последний, побывав в Пскове вместе с отцом, посчитал тот город «бедным, захудалым и не стоящим княжеского внимания», и вернулся назад в Литву, надеясь оттуда управлять городом, получая положенное ему жалованье. Однако псковичи, досаждаемые немцами, не оставили в покое своего князя. – Наш князь всегда проживал в городе и защищал наши псковские земли как настоящий, отважный воин! – говорили они Андрею Ольгердовичу. – И если ты сам не хочешь тут пребывать, пришли к нам в Псков другого князя.

В конце концов, псковичи надоели князю Андрею, и он послал к ним своего родственника, молодого Юрия Витовтовича, который, приехав в Псков с женой и «многими чадами», вселил в многострадальных псковичей надежду, что теперь у них на долгие годы будет свой надежный защитник.

В апреле прошлого года князь Юрий был приглашен горожанами Изборска на торжественное освящение храма Спаса Преображения.

Изборск был важным центром псковского влияния на соседей и вторым городом псковской земли. Псковичи и изборяне совместно защищались от немецких захватчиков, помогали друг другу и в прочих, городских делах. Поэтому взаимные поездки в дружеские и близко расположенные города были делом обычным, и Юрий Витовтович выехал в Изборск с небольшой дружиной, боярами и священниками. В городе его встретили с большим почетом, песнями и цветами.

Храм, подготовленный к освящению, был окружен со всех сторон народом. Священники города и псковские гости сразу же приступили к торжественному обряду. Главный городской священник отец Илларион в блиставшем золотом одеянии, окруженный одетыми в добротные греческие платья певчими, произнес красивую речь по поводу славного события. После него выступил, стоя рядом с ним, псковский священник, отец Иоанн, который с радостью передал изборянам слова поздравления от «псковских бояр, святой церкви и черного люда». – Сюда приехал даже наш князь, – говорил он, – чтобы поддержать вас, славные изборяне, в такой радостный день! Ведь известно, что мы всегда с вами и в радости, и в горе!

В этот момент раздался какой-то шум, и толпа, плотно обтекавшая святой храм, внезапно расступилась. – Что там случилось? – спросил на неплохом, лишь с небольшим акцентом, русском, князь Юрий Витовтович.

Через образовавшийся в толпе проход к нему приближался тяжелой, но быстрой походкой окольчуженный городской стражник. Задыхаясь от волнения и жары, он снял с себя на бегу тяжелый железный шлем и, добравшись до князя, не обращая внимания на рассерженных священников, громко сказал: – Немцы, славный князь! Они нагло ворвались в недалекую деревню! Там идет беспощадный грабеж! Они привыкли безнаказанно разорять наши волости! Скоро и до нас доберутся!