Но упрямый князь не послушался слов опытного военачальника и за это был жестоко наказан: рослый седовласый немец неожиданно, воспользовавшись его медлительностью, вонзил князю в незащищенное кольчугой место у самого горла смертоносный кинжал. Князь рванулся, подскочил и рухнул, как подкошенный, обливаясь кровью.

– Ах вы, лютые враги! – дико вскричал воевода Олех. – Смерть вам! Беспощадная смерть!

Разъяренные воины с удвоенной силой набросились на немецких захватчиков и в короткий срок безжалостно их перебили. Освобожденные из плена обозлившиеся сельчане бросились добивать раненых и умиравших врагов.

Тело убитого князя Юрия, покоившееся на походной телеге, везли в мрачной тишине в Изборск. Праздник освящения церкви превратился в скорбное отпевание несчастного князя. Весь город в мгновение погрузился в «страдание и печаль». Ни слова не говорили о разгроме захватчиков, все в один голос проклинали этот день, унесший в могилу молодого, всем полюбившегося князя.

На другой день тело несчастного Юрия Витовтовича отвезли в Псков, где также стояли «стон и превеликий плач».

Так нелепо лишился Псков своего очередного князя. Вдова покойного с малыми детьми уехала, похоронив супруга, назад в Литву. А псковичи вновь прибыли к князю Андрею Ольгердовичу с просьбой прислать еще одного князя в их город.

– Я же дал вам молодого и доброго господина?! – возмутился князь Андрей. – Это был мой наместник! Но вы не сумели уберечь его от вражеского меча! Теперь никто не захочет идти к вам! Остался только я один – ваш верный защитник! И если на вас пойдут немцы, вы сразу же присылайте гонца ко мне, в Литву. Тогда я приду к вам на помощь!

Пришлось псковичам возвращаться назад, «не солоно хлебавши».

Но тут неожиданно вновь возникла угроза со стороны немцев: в Псков поступили сведения, что сам магистр немецкого Ордена принял решение пойти на Псков! Напуганные псковичи опять послали своих людей к князю Андрею с решением псковских бояр: «если ты не будешь жить в нашем городе, мы откажемся признавать тебя своим князем»!

К счастью, тревога о походе немцев оказалась ложной и военная помощь князя Андрея не понадобилась, но, тем не менее, литовцы были сильно обижены низложением князя Андрея Ольгердовича. Сам великий князь Ольгерд, разгневавшись, приказал осуществить блокаду псковской земли: все псковские купцы, пребывавшие в это время в Литве, были задержаны, а южные торговые пути пресечены. Пскову остался лишь единственный путь – в сторону Великого Новгорода, товары которого были очень дороги.

Но псковичи, привыкшие к трудностям, не унывали.

Вот и собрали они боярский совет для того, чтобы найти выход из создавшегося положения. Они долго молчали, ожидая, что кто-нибудь из них окажется посмелей: ведь, порой, даже мудрый совет, не принесший пользы, был опасен для жизни советчика!

Наконец, один из самых старых бояр, Оницифор Жирославович, встал и, откашлявшись, погладив свою длинную седую бороду, произнес хриплым старческим голосом: – Мы недавно узнали о великой «замятне» и крамоле в брянском уделе! Тяжела жизнь тамошнего князя Дмитрия Романыча! Он когда-то по молодости ходил в походы на злобных немцев и беспощадно их громил! А почему бы не позвать этого Дмитрия в наш славный Псков? Пусть бы он передал свой город со злобной чернью другому князю, а сам приехал сюда!

– Но князь Дмитрий уже не молод! – засомневался кто-то из бояр. – И согласится ли он с нашей слезной просьбой?

– Старый петух неплохо топчет кур! – буркнул боярин Оницифор. – Никто нас не покарает за слезы и душевную просьбу! Пошлем людей в Брянск, а там увидим! У нас сейчас нет другого выхода…А если наш замысел не удастся, тогда вновь придется идти в Литву к самому Ольгерду с богатыми подарками и униженными поклонами!

Беспорядки, подавленные «железной рукой» князя Дмитрия, прекратились сразу, но ропот недовольных жестокой расправой горожан еще долго раздавался по всему городу и доходил до князя. – Откуда эти тати приходят? – не раз вопрошал он на боярском совете. – Мы только что перебили всех зачинщиков и смутьянов, но крикуны все еще объявляются! Надо бы провести доброе расследование и переловить всех злодеев!

К декабрю 1350 года все темницы брянского острога были переполнены. Князь не простил бунтовщикам их последней «крамолы». Под копьями и мечами княжеской дружины пали все пришлые «смутьяны» и «голь перекатная». А уцелевшие, израненные зачинщики попали в княжеский плен. Их главарь погиб в сражении с княжеской дружиной, а прочие мятежные «головы» после того, как отлежались в темнице, предстали перед княжеским судом.

Княжеский мечник Сотко Злоткович долго тянул расследование преступлений мятежников и лишь к концу осени доложил князю о том, что «теперь все заводилы и их сообщники сидят в темнице!»

Сам князь судил лишь «превеликих злодеев», а остальные дела доверил своим боярам.

Первым перед ним предстал крепкий, здоровенный, черноволосый и кареглазый бунтовщик, выглядевший не старше сорока лет. – Как твое имя? – спросил князь, оглядывая гневным взором грязного, лохматого мужика.

– Я – Порей, сын Хвалича! – ответил, не поднимая головы, без малейших признаков страха, мятежник.