– Это не так, мой господин! – решительно возразил княжеский мечник. – Он не такой тихий и добрый, как тут прикинулся! Он кричал тогда, во время «замятни», непотребные слова о тебе, княже, и восхвалял Литву! И мы выпытали у него правду с огромным трудом только после того, как отрезали его мерзкий уд!

– Вы в самом деле отрезали ему дрын? – весело молвил князь. – Зачем же тогда его казнить? Пусть себе живет с позором без дрына! Как вы, бояре?

– Ты прав, батюшка, – кивнул головой Кручина Миркович, – но ведь он – зачинщик! Я думаю, что не стоит жалеть этого татя за его никчемный уд! Как раз вот, надо каждому главарю отсечь его плоть еще до настоящего наказания! Это следовало бы сделать и бесстыжему Порею, еще до суда!

– За это можешь не беспокоиться! – усмехнулся Сотко Злоткович. – Мы о том позаботились! Сюда не зайдет ни один злодей с целым удом! Неужели вы не догадались, почему мы затягивали наш праведный суд? Мы ждали, когда все злодеи оклемаются!

– Ну, тогда ладно, – ухмыльнулся боярин Кручина. – Твои люди и ты сам, Злотко – настоящие праведники! Что же касается этого хитрого Хлуда, то я предлагаю удавить его! Зачем ему такая жизнь без дрына?

– Удавить! Удавить! – прогудели остальные бояре.

– Ну, что ж, – сказал повеселевший от слов своего мечника князь Дмитрий, – тогда уведите и его в темницу! А утром мы его повесим на радость народу!

– Славный князь! – заорал, катаясь по полу, несчастный Хлуд. – Пощади меня, красное солнышко!

– Уведите! – распорядился Дмитрий Романович.

Следующим, и последним, зачинщиком был седовласый, низкорослый, но широкоплечий брянский плотник Бова Рудкович. Введенный в судную светлицу, он сразу же рухнул на пол и, звеня цепями, стал барахтаться на полу, горько плача. – Меня попутал бес, мой господин, могучий князь! – причитал он. – Я по глупости попал в эту позорную крамолу! Прости меня, княже, я до самой смерти буду молиться за тебя нашему Господу!

– Какой смысл щадить тебя, глумного дурачка? – усмехнулся князь. – Разве тебе не отрезали твой дрын?

– Отрезали, отрезали, премудрый князь! – прокричал, что есть мочи, старик. – Я так благодарен тебе за эту милость! Зачем мне, старику, тот бесполезный уд?

– Вот потешный человек! – рассмеялся князь. – Даже за такое благодарит! Мы хорошо знаем о мудрости наших брянских людей! Вы будете довольны, даже если вам на головы справят нужду! Зачем же тогда бунтовать?

Сидевшие в светлице бояре дружно расхохотались. Только один брянский епископ сидел мрачный и сердитый, не произнеся ни слова.

– Ладно, – сказал, смягчившись, князь Дмитрий и вытер ладонью набежавшие на глаза слезы, вызванные веселым смехом, – если ты нас так рассмешил…Мы назначим тебе легкую смерть…

– Правильно, правильно, – пробурчали бояре.

– Зачем же казнить этого глупца? – покачал головой епископ Иоанн. – Вы же видите, что этот бестолковый человек искренне раскаялся?

– У тебя слишком доброе сердце, святой отец! – покачал головой брянский князь. – Однако если мы сохраним жизнь последнему зачинщику, наш город постигнет новое горе! Я не верю этому татю…Как его там? – князь глянул на своего мечника.

– Бова, сын Рудко, известный плотник! – сказал Сотко Злоткович.

– Бова, – пробормотал князь. – Да, это видный человек. Он доставлял моей казне доход, пусть и небольшой…Однако его следует казнить!

– Премудрый государь! – вскричал несчастный преступник. – Я вижу всю подлость своих поступков и полностью раскаиваюсь! Я готов заплатить за твой ущерб…пять гривен серебра!

– Мне не надо твое серебро! – буркнул князь.

– Тогда забери мою красавицу дочь, славный князь! Пусть пойдет к тебе в услужение! Во всем городе нет такой красавицы! Да и в твоем тереме, я думаю, нет женки красивей ее!

– Дочь, говоришь? – заинтересовался брянский князь. – Неужели такая красавица? А ты не брешешь, как мерзкий пес?!

– Не слушай этого несчастного глупца, сын мой! – сказал, нахмурившись, брянский епископ. – У него помутилась голова от пыток и твоего строгого суда! Тебе не нужен такой позорный выкуп! Лучше отпусти его, этого дурачка, случайно примкнувшего к мятежникам!

Но князь, привставший от волнения в кресле, думал о другом.

– Наш князь-батюшка еще в силе! – тихо, с радостью, прошептал своему соседу по скамье боярин Жирята Михайлович.

– Это так, – ответил ему Воислав Борисович. – Наш славный князь еще жалует красивых девиц!

– Значит, ты не врешь, Бова? – громко спросил князь, забыв о суде. – Неужели твоя дочь настолько хороша, что подходит для моей службы? Как ее зовут?

– Она в самом деле хороша, батюшка, – поднял голову, ощутив надежду, несчастный плотник. – Такой нет на всем белом свете! Я говорю правду и если ошибусь, тогда безжалостно секи мою голову! Ее имя – Дубрава! Ей шестнадцать, и она еще не познала ни одного мужа…