И действительно, во время лекций удержаться от искушения не воспользоваться советом журналиста было трудно, ибо, как сказал Оскар Уайльд, «лучшее средство борьбы с искушением — уступить ему».

В Вашингтоне я слыл главным специалистом по КПСС.

Американцы считали КПСС могучей сплоченной и ужасно дисциплинированной организацией. Их представление о партийной жизни базировалось на голливудских фильмах, где один широкоплечий неулыбчивый тип говорит другому такому же:

— Пиотр Ивановитч, вы должны написать объяснение, почему вы опоздали на партийное собрание.

Другого «Пиотра Ивановитча» люди в черных пальто уволакивают в КГБ за то, что пропустил два партийных собрания.

— Разве это не так? — спросил меня много печатающийся эксперт по Советскому Союзу.

Однажды я посоветовал одному видному американскому специалисту по России, достаточно хорошо владевшему русским языком, купить в русском магазине в Вашингтоне маленькую брошюрку «Организационное строение партийных органов».

Он купил, но через неделю признался, что до конца во всем не разобрался. И спросил:

— А разве партийные секретари выбираются?

Он был совершенно уверен, что все секретари назначаются КГБ.

Некоторые вопросы специалистов по СССР удивляли меня своей неожиданностью: «Могут ли разводиться члены Политбюро? Если муж и жена — члены партии, каждый платит взносы за себя или муж платит за всю семью? Есть ли партийные ячейки в поездах?»…

Юра Беленко, лучше меня знавший американскую глубинку и неравнодушный к женскому полу, рассказывал мне, что каждый раз американки спрашивали его на всякий случай, правда ли, что у коммунистов общие жены.

В разных аудиториях, на закрытых совещаниях и в университетах, я рассказывал о причинах краха КПСС. Американцы любят, чтобы тему излагали по пунктами, и я называл три причины краха КПСС и коммунистического движения: отказ от поддержки молодежного движения хиппи, введение войск в Чехословакию и карикатурное празднование 100 лет со дня рождения Ленина.

Однажды по ошибке мой доклад назвали «Четыре причины краха КПСС».

Пришлось к трем общепринятым добавить четвертую. И я назвал четвертую причину. Для того чтобы гарантировать избрание начальства в выборные органы, в семидесятых придумали новый метод подсчета голосов: выбранным считался тот, кто получал более 50 % голосов. А уж 51 % голосов набирал любой начальник. Прекратилось омоложение кадров, и к моменту краха КПСС практически во всех ее звеньях руководящие посты занимали старцы.

Потом я слышал о четырех причинах из уст очень уважаемых американских специалистов.

Я участвовал во многих семинарах, посвященных теме «Почему распался СССР». Сам выступал с лекциями на эту тему. Сколько тогда называлось причин! Совсем недавно я подслушал разговор двух стариков одесского типа в кафе в Вильнюсе. Один из них объяснял другому:

— Андропов сделал непростительную глупость, расстреляв Соколова и Амбарцумяна.

Юрий Соколов, директор одного из крупнейших гастрономов Москвы «Елисеевский», был казнен за «многочисленные хищения в особо крупных размерах». Мхитар Амбарцумян, директор плодоовощной базы, тоже был казнен за «многочисленные хищения». Суд не счел смягчающими такие обстоятельства, как участие Амбарцумяна в штурме Рейхстага и в параде Победы в 1945 году.

— После этого все деловые люди поняли, что с этой властью сосуществовать нельзя и никак ее не изменишь. Значит, надо было менять власть. Спрятали все продукты и начали нагнетать положение.

Могу только добавить, что во время августовских событий 1991 года восставшие не испытывали трудностей с продовольствием: кто-то бесплатно распространял бутерброды с дефицитной тогда колбасой.

За двадцать лет работы в США я повидал многое и многих.

В начале 1991 года мне представили девушку, на которую были возложены функции координирования работы по Эстонии. Звали ее Лиза. Высокая, с ногами балерины, она приехала откуда-то из провинции, где успешно окончила университет.

Она была совершенно убеждена, что эстонцам не следует добиваться независимости:

— Им надо объяснить, что это не в их интересах.

И несла, несла… и все складно.

Мне и моему приятелю Коле Козлову потребовалось немало времени, чтобы объяснить ей, сколь глубоко она заблуждается.

Да что эта девица! Если один начальник был уверен, что с падением СССР ЦРУ больше не нужно!

— Когда я был в Москве, — взахлеб рассказывал он мне, — мы с моими друзьями из ФСБ обсуждали вопрос о том, как будем вместе работать.

Однажды он встретил меня, сверкая очами и излучая радость:

— Я нашел! Я нашел, чем нам заняться. Мы вместе с ФСБ будем бороться с наркотиками. Так что ЦРУ еще рано закрывать!

Его вскорости уволили. В последний раз я с ним беседовал, будучи у него в гостях в большом доме в Нью-Хэмпшире. За прекрасным петухом в вине, приготовленным его супругой, он с увлечением рассказывал мне о своих планах написать роман, где сотрудники ЦРУ вместе с ребятами из ФСБ ловят каких-то мерзавцев.