Замечу только, что Тамара была кандидатом экономических наук, а Володя окончил институт иностранных языков.

Я обещал Тамаре, что поговорю. Действительно, поговорил. Но…

Через неделю ко мне в кабинет влетает Тамара:

— Что ты сделал с Пелевиным! Когда я вхожу в аудиторию, он вскакивает и стоит смирно как солдат. Обращается ко мне на «Вы» и по имени-отчеству.

Я понял, в чем дело. Вызвал почасовика Морозова:

— Что ты сделал с Пелевиным?

— А ничего. Я ему сказал, что если он будет продолжать грубить Тамаре, то мы его выпорем.

— Как? — удивился я.

— Он тоже удивился. Я объяснил: «Положим тебя на диван и выпорем. На твое счастье, Тамара пока не дала согласия, но смотри…».

В те годы в Москве перешли с шестизначных номеров телефона на семизначные. Если кто-то ошибался и набирал шестизначный номер, автомат ему отвечал:

— Вы забыли набрать цифру «2» перед нужным вам шестизначным номером.

Однажды ко мне в кабинет ворвались две переводчицы:

— Иди послушай.

Я вошел в переводческую комнату и увидел слушателя, который разговаривал с автоответчиком:

— Я понял, что надо набрать цифру «2», но скажи, если я наберу… — он называл номер — это будет правильно?

Было особенно смешно еще и потому, что он говорил с явным кавказским акцентом.

— Я не прошу тебя объяснять, я хочу, чтобы ты сказала, правильно или нет. Ну что ты заладила! Я все понимаю, я прошу только ответить. Нет, ты ответь. Почему не хочешь нормально ответить?

Я ушел. Девчонки рассказывали, что их терпению скоро настал предел и они объяснили ему, в чем дело.

Однажды мы с Виктором Якуниным решили посмеяться над экономом нашей школы Леней Кривовязом и подписали его на совершенно ненужную ему газету железнодорожного транспорта «Гудок». Причем на два экземпляра: один домой, другой на работу, чтобы «утром не ждал газету и ехал на работу» и чтобы в субботу и воскресенье «не ездил на работу только для того, чтобы почитать газету».

Получив первые три экземпляра, Леня отправился на почту в отдел доставки корреспонденции и попросил отменить доставку. Ему ответили, что для этого надо предъявить квитанции о подписке, которые мы с Виктором, естественно, уничтожили.

Через пару дней к Лене домой наведалась его старшая сестра, балерина Большого театра, которая постоянно наблюдала за младшим братом. Увидав в почтовом ящике два экземпляра «Гудка», она спросила, зачем он выписывает эту газету. Леня, чтобы отделаться, сказал, что его очень интересует жизнь железнодорожников.

Сестра уехала, а через два часа пожаловала мама. Поговорив сначала о том о сем, она стала интересоваться его здоровьем:

— Как ты себя чувствуешь? Ты выглядишь утомленным…

— Да здоров я, здоров, — успокаивал он мать.

— Я вижу, что здоров, но… Леня, это правда, что ты выписываешь «Гудок»?

— Правда.

— Зачем?

— Меня разыграли.

— Почему тебя разыграли? Леня, скажи мне правду.

Кончилось это тем, что сестра купила Лене путевку в пансионат, вернувшись из которого, он нашел у себя в почтовом ящике десять последних экземпляров «Гудка».

Проводив в Шереметьево на родину очередную партию слушателей, я, Витя Якунин и Леня Кривовяз отправились в тамошний ресторан. Заказали бутылку коньяка, отбивные.

— И по порции черной икры, — попросил Леня.

— Икры нет, — ответила официантка.

— Галочка, я тебя прошу.

— Правда, нет.

— Позови метра.

Подошел метр. Мы много раз бывали в этом ресторане и хорошо знали его.

— Николай Михайлович, — начал упрашивать Леня. — Мы сегодня устали, намучались, 50 человек пропускали через таможню. Нам бы икорки…

— Ленечка, — отбивался метр. — Для тебя все сделаю. Но икры нет.

— Хорошо, — согласился Леня. — Подзовите Галочку и скажите: «Галя, принеси Лене и его друзьям три порции черной икры».

— Так ведь икры нет, — не сдавался метр.

— Тогда что вам терять! Она вам скажет: «Николай Михайлович, вы же знаете, что икры у нас нет». Попросите.

Метр махнул рукой:

— Две порции. Больше, правда, нет.

На том и поладили.