– Но ты ведь говорил, тогда перед уроком, что когда она узнает, я останусь в проигравших. Значит, ты действительно думаешь, что у нас ничего не выйдет? – все больше расстраиваясь, говорил он.

Мне захотелось его поддержать и успокоить.

– Ты же знаешь мое мнение по поводу всех этих отношений и чувств. Я не верю в непредвзятость и исключительность одного человека к другому, в том, что каждому предназначен кто-то свой и существует любовь, за которую нужно бороться. Но ты не такой, ты мечтатель и не боишься впускать в свой мир людей и веришь во все то, что не верю я. И я знаю, если ты не попробуешь, то будешь себя потом корить за трусость. Поэтому не думай о моих словах касательно этой девушки. Если ты чувствуешь, что у вас все получится – действуй и не бойся быть собой. Если она не глупая, то оценит все твои достоинства и не станет приписывать к недостаткам твой возраст, – закончил я, удивившись разыгравшейся во мне сентиментальности.

– Спасибо, брат! Ты мой самый лучший друг, – поблагодарил меня Стас, приобняв за плечи. – В тебе это тоже все есть: вера в людей, в преданность, в отношения, вера в любовь. Когда-нибудь ты осознаешь это, – в надежде посмотрел он на меня.

– Завязывай Стас, я сейчас расплачусь, – отшутился я.

Он толкнул меня в бок и засмеялся, но я знал, что он говорил серьезно. Я не был уверен, что мои убеждения когда-либо поменяются, но решил с ним не спорить в этот раз.

– Ну, так и что ты решил делать с Кати?

– Не буду пока ей ничего говорить, пусть узнает меня получше, – более уверенно ответил он.

– А как же форма?

– Придумаю что-нибудь.

Мы подъехали к нашему дому. На крыльце сидел озабоченный чем-то Лекс. Казалось, он дожидался нас.

– Что-то вы долго, – сказал он, когда мы поравнялись с ним.

– Решили немного осмотреть окрестности гимназии, – ответил я.

– Отец только что уехал, вернется через несколько дней.

– Как уехал? – спросил Стас. – Куда?

– По делам, в Лондон, – кратко ответил он.

– Почему он сам нам не сказал? – поинтересовался Стас.

– Вас не было, а он спешил. Срочное дело на работе.

– Почему мне всегда кажется, что ты знаешь больше, чем говоришь? – заметил я.

– Потому что у тебя богатая фантазия, Шерлок, – с насмешкой ответил Лекс и вошел в дом.

Он никогда не давал прямых ответов, в этом он пошел в отца.

– В последнее время Лекс какой-то странный, ты не находишь? – обратился ко мне Стас.

– Возможно. Мне кажется, папа посвящает его в свои дела, связанные с компанией. С нами он вряд ли будет это обсуждать, – предположил я, обремененный теми же сомнениями что и младший брат.

– Он ведь даже порвал со своей последней девушкой, Зафирой, кажется. Я не помню момента за последние несколько лет, когда бы у него не было девушки.

– А ты ведь прав, я давно уже не слышу этих надоедливых звонков, и Лекс не делится очередными победами, – удивился я. – Да, с ним явно что-то происходит.

Как обычно в семь часов вечера мы поужинали в семейном кругу, поделились друг с другом впечатлениями от первого учебного дня и разошлись по своим комнатам. Я порылся в интернете в надежде узнать что-либо о таинственном корпусе, построенном моей матерью, но не нашел ничего нового. Последней инстанцией оставался архив школьной газеты. Но поможет ли мне с ним Софи после сегодняшнего инцидента? Скорее всего, она еще злится на меня. Надо будет извиниться перед ней завтра.

Я посмотрел на время, было почти 11 часов. Я решил зайти к Стасу перед сном и немного приободрить его. Когда я вошел он что-то переворачивал в шкафу.

– Эй, ты там клад, что ли, ищешь? Не разнеси этот антикварный шкаф! – шутливо предостерег я.

– Я ищу свою синюю рубашку, и, кажется, я ее забыл в Бангкоке, – показалась голова Стаса из-за дверцы шкафа.

– У тебя полно других рубашек.

– Эта была счастливая! В ней я выиграл кубок по экстремальному катанию в прошлом году и сдал экзамен по химии! А ты ведь знаешь, какие у нас с химией отношения, – ответил он, все еще копаясь в груде вещей за дверью.

Я прошел вглубь комнаты, так чтобы было видно брата.

– Что за фигня на тебе одета? – рассмеявшись над его внешним видом, спросил я.

– Ты тоже думаешь, что это убого? – в панике посмотрел он на меня. – Как я буду это носить каждый день?

Стас покрутился передо мной и разочаровано развел руками:

– Эта форма – полнейшая безвкусица!

– Это – форма? – я еще раз оглядел брата.

– Прикинь!

Стас обреченно плюхнулся на кровать.

– Я думал, что если не буду надевать этот свитер, – достал его с противоположного угла кровати он, – и надену свою синюю рубашку, то будет незаметно, что я одет в форму, но нет! Это убожество ничем не скроешь!