Аида, когда брала стулья, обнаружила на полу за ножкой стола мой херес. Прикрутив почти полностью одну лампу, она пришла с бутылкой и бокалами. Мы выпили стоя. Она, не спрашивая, вместо закуски, вновь поцеловала меня в губы. Сладкое вино смешалось с ее чувственными губами. Как бы случайно, ее рука коснулась моего пространства между ног. Там было все нормально. Она, не отрываясь губами, стала нервно и нетерпеливо расстегивать мою рубашку.

Спустя минуту, я уже был по пояс голый. Она неаккуратно расстегнула, и вытащив ремень из лямок, бросила его на кровать. Меня это отрезвило. Я представил, что она хочет заняться этим на кровати. Этого нельзя было допустить.

– Нет Аида. Не люблю на кровати. Люблю жестко, – сказал я, еле оторвавшись от ее губ, пойдем на пол.

– Ты мой господин! – промолвила она.

Я принес одеяло и подушки и положил у бильярдного стола. Девушки, играя сцены, стали наступать на наше ложе. С другой стороны видеть их на расстоянии вытянутой руки было волнительно и приятно.

Аида не заставила себя ждать. Расколола волосы, и спустя еще десять секунд она была уже в чем мать родила. В принципе, она была неплоха по фигуре. Платье скрывало длинные ноги, а они были стройные, несмотря на полноту и прямые. Все портил небольшой выпуклый животик, который часто бывает у рожавших женщин и почти никогда у девушек. Грудь тоже была не ахти, но аккуратная полновесная. Все затмевала огромная черная щетка-торцовка, с немного вьющимися волосами начинавшаяся чуть ли не от пояса и сходившая в спутанную косичку между ног. В таких зарослях можно было запросто заблудиться.

Так как девушки постоянно наступали на нашу импровизированную постель, Аида сказала им сесть рядом и просто петь русские песни. Она рассадила их по бокам нашего ложа, и они оказались напротив друг друга. Им это не нравилось. Они хотели держаться за руки и петь песни. Я сказал, что пусть поют, как им хочется, и она согласилась. Девочки так бросились на радостях друг к другу, что сшиблись лбами. Варя даже заплакала, а Даша тихонько запела, добавляя тональности и силы: «То не ветер ветку клонит», потом они вместе пели «Как за реченькой слободушка стоит», «Что с девицей случилось», «Я вечер в лужках гуляла».

Опытная женщина и хороша тем, что она опытная. Аида была из таких. Она казалось, знала все обо мне даже то, чего я сам не знал. Я был марионеткой в ее руках. Она не торопила события и чувствовала меня хорошо. В последние моменты она ласково и настойчиво успокаивала, охлаждала меня, и мы спустя секунды возобновляли марафон.

Краем глаза я заметил, что старшенькая Даша, откидывая голову назад, подглядывала за нами и что-то иногда шептала сестре, но та только равнодушно отмахивалась.

Наконец, я не сдержался.

Отдых был недолгим. Я успел попить воды. Аида откинула простынь. Густой мех у нее между ног теперь стал похож на две неплотно приставленные сапожные щетки. Все это выглядело очень хищно. Я в эти секунды вспомнил про пауков, самки которых носят название «Черная вдова». После соития они съедают своих самцов на ужин. Мне стало немножко не по себе, но впрочем, изрядная доза коньяка принятая накануне, позволила взглянуть на все, в более светлых и радужных тонах.

– Вот теперь-то все и начинается! – многообещающе сказала она.

Оказывается, это было начало. Мало-помалу Аида распалялась все сильней и стала терять контроль и над собой и надо мной. Вдова была ненасытной. Вся моя спина покрылась глубокими царапинами.

Что она вытворяла!!! Я думал, она меня проглотит. Такой страсти я никогда не испытывал от партнерши. И сам на такое был не способен. Откуда что бралось у нее. Тогда я понял, что иногда женщине лучше уступить. Видать ее воздержание перешло границы терпения. Хотя как знать, может она и с молодости, была такая заводная и горячая. Ее стройные ножки, полновесные бедра, округлости таза не оставляли шансов сдержаться.

У девушек кончался репертуар, они притомились и стали повторяться. Стало заметно сереть за окном, а Аида чуть не плача просила просто полежать с ней рядом.

Она ждала, когда я отдохну. Под утро она все-таки обманула меня. Когда я думал, что у меня нет никаких сил не то, что бы этим заниматься, а вообще двигаться, она все сделала сама. Это был третий раз. Я думал, что умру как герой. Девушки безропотно терпели, понимая наверно как это важно, или они уже спали на ходу.

Они стали собираться, когда совсем рассвело. У девушек от повязок остались красные полосы на лицах. Одевались они все же стесняясь меня в дальнем углу. «Ах девчонки, девчонки!!! – с удивлением думал я. – Надо же было меня сегодня довести до такого скотского состояния, что я совсем не реагирую! Чисто евнухом стал. Смотреть на такие нежные юные создания и совсем равнодушно! Неужели это возможно! Неужели это происходит со мной!?»

За окном уже звонко пели птицы. Где-то на заливе тарахтел рыбацкий катер. В третий или четвертый раз принимались кукарекать соседские петухи.

Слегка подволакивая ноги, я пошел, закрылся за моими не прошенными гостями. Аида на прощание послала мне совершенно дурацкий в этом положении воздушный поцелуй.

«Неужели эта ночь, наконец, кончилась!»

Я заглянул под кровать. Маша безмятежно спала, причмокивая губами.

«Долго, очень долго я не общался с тобой моя миленькая Маша! Сколько же тебе пришлось пережить! Неужели наступит такое время, когда нам никто и ни что не будет мешать. Ну и какая ты светская дама? Какая сударыня? Всю ночь под койкой! Моя ты милая девочка наверно отлежала все бока».