Ну тут он разве что блеять от счастья не начал. Благодарностей кучу наговорил, да с кресла, да в клубок, да ходом на кухню. И я доволен, ей-богу! Приятно, черт возьми, кого-то выручить в трудную минуту.

Вернулся он. Говорит, что сок, мол, уже отправил и опять извиняться начал. Пожелтел аж. Прости, мол, друг, за беспокойство, напряженность полей огромная, перегрузки, то да се, выползти, мол, только в твоей хате можно. Мол, планировали станцию на пустыре, а я здесь хибару соорудил. А потом говорит: «Знаете, мафики у нас бесподобные. Потолочные. Будет время – заскочите к нам на Орию, гипертуннель прямо у гнезда выходит». В общем, отчалил.

Я шасть-шасть по полкам – сигарет последняя пачка. Елки-палки! Надо, значит, тоже рвать кой-куда, своего-то табачку нет. Наведываемся тут на одну планетку через подпространство. Лишь бы друг Серега дома был. Конечностями передними шасть по полке, шапки для голов прихватил – и сюда!

Эдгар посмотрел на Грузчика и обнаружил, что из воротника фирменного синего халата торчат две черноволосые головы. Головы поморгали четырьмя глазами и улыбнулись двумя ртами.

– Будь здоров, приятель! – хором продекламировади головы Грузчика и ловко сплюнули под ноги.

Грузчик рысцой добежал до летающей тарелки, еще раз улыбнулся и сказал левым от Эдгара ртом:

– А звездочка-то все-таки не та, что ты предполагал. Шестьдесят вторая Лебедя!

Потом добавил правым от Эдгара ртом:

– Но рассуждал ты неплохо.

Жаргон выдавал его с обеими головами. Перегибал Грузчик с жаргоном. Слишком уж под нас подделывался.

Он скрылся в тарелке, люк задвинулся, тарелка приподнялась и повисела немного над мусорными баками, и круто пошла над двором, набирая высоту, и Эдгар помахал ей вслед.

Потом он еще немного постоял во дворе магазина «Детский мир», раздумывая, кто где сейчас может быть. И выходило по его расчетам так, что Марсианский Сфинкс располагался на Марсе, в районе Кидонии, Дракон во дворе автотранспортного предприятия, Хрипловатый, Но, Впрочем, Не Лишенный Приятности Голос пребывал где-то неподалеку, Голубой Рыцарь ловил такси или маялся на троллейбусной остановке, намереваясь отвезти домой дефицит, Юдифь... О Юдифи Эдгар заставлял себя не думать. Двойник, вероятнее всего, сидел в своей кухне у окна и, злорадно улыбаясь, листал книгу И. С. Шкловского «Вселенная, жизнь, разум», покуривая при этом сигарету «Опал» и успевая наблюдать за особями женского пола, идущими по проспекту к промтоварному магазину; Похмельная Личность, избавившись, наконец, от состояния похмелья и переопохмелившись, обсуждала в пивном баре перспективы московского «Спартака» в свете притязаний соперников; отражение трудилось над третьей частью повести «Прогулка обыкновенная», а Черноволосая Сбладательница сидела в субботней компании, дымя сигаретой и положив на колени книгу М. Булгакова «Мастер и Маргарита», так, чтобы видно было название.

Кто там еще остался? Ах, да, остался Грузчик, который управлял летающим подобием тарелки, вероятно, держа путь к 62-й звезде Лебедя и одновременно ухитряясь строчить отчет о проделанной работе. Странной, конечно, была его задержка до субботы, но, наверное, он рассчитывал на отгул в понедельник.

Все чем-нибудь занимались.

Эдгар в раздумье немного побродил по двору «Детского мира». Во дворе было тихо, пустынно и несколько одиноко.

Пустынно все в округе среди синеющих снегов – лишь вдалеке грозят равнине руки затерянных столбов. Беззвучно все в округе, давно растаял шорох слов – лишь еле слышно раздаются стуки замерзших проводов. Недвижно все в округе. Застыли росчерки следов – лишь на снега ложатся тени-духи ползущих облаков.

Синеющих снегов не было. Равно как и проводов, следов и облаков.

Хотя это тоже был континуум. Континуум воображения. И не менее реальный, чем континуум, претендующий на звание единственно реального.

Эдгар покинул двор «Детского мира», вновь прошел под аркой, втайне надеясь услышать Хрипловатый, Но Не Лишенный Приятности Голос – но не услышал. Под аркой не наблюдалось никого, кроме упитанного серого кота. Серый кот явно о чем-то размышлял – слишком уж сосредоточенный был у него вид. Возможно, он еще в начальных классах постиг единую теорию поля и решил СРТ-теорему, а люди, к сожалению (к сожалению людей), не обращали на него никакого внимания. Так, мяукает себе что-то – и пусть мяукает. А может быть, это мяуканье заключает ценнейшую для нас информацию. А мы лишь изредка, в приливе чувств, погладим носителя этой ценнейшей информации, а то и камнем запустим. А ведь, возможно, усы – это вовсе не усы, а антенны, которые позволяют серому коту общаться с другими котами и информировать свою далекую планету о наблюдениях за нами, аборигенами. Тысячи разведчиков кошачьей планеты бродят по Земле, втираются в доверие и собирают информацию о нас, людях.

А потом? Что потом?

По неизвестному нам сигналу они в планетарном масштабе захватят власть в свои лапы, поработят нас и будут кидать нам куски рыбы (притом не самые вкусные), иногда поить молоком, снисходительно почесывать своими лапами за нашими ушами и... забивать камнями. Вот так.

Серый кот проводил Эдгара взглядом и усы его шевельнулись. Эдгар вышел из-под арки и чуть не столкнулся с Юдифью. Улочка была довольно узкой и безлюдной, и ветерок трепал репродукцию с картины «Джоконда», прикнопленную к двери табачного киоска.

Юдифь предстала в сером пальто и вязаной шапочке. Она неузнавающе посмотрела на Эдгара и намеревалась идти дальше по своим делам.

– Юдифь? – пробормотал Эдгар. – Куда вы?

Юдифь недоуменно подняла брови и резко спросила:

– В чем дело, гражданин?

– Куда вы, Юдифь?

Юдифь осмотрелась, но поблизости никого не было, а за стеклом табачного киоска висела записка: «Приду через час». Юдифь отступила на шаг и нахмурилась.

– Во-первых, я не Юдифь. – Она явно прикидывала, чем бы запустить в Эдгара. – А во-вторых, какое вам дело, куда я иду?