Ценность нового опыта и открытость впечатлениям. Диалоговая модель терапии предусматривает особое внимание относительно возможности клиента и терапевта замечать возникающие в терапевтическом контакте феномены, которые до этого момента находились вне зоны осознавания. Процесс переживания оказывается замороженным отчасти ввиду того, что многие элементы поля находятся вне доступа к их осознаванию. Терапевтический же процесс восстановления переживания зачастую инициируется расширением сферы осознаваемого. Если дать возможность полю произвести впечатление на себя, то в этот момент элементы поля один за другим превращаются в феномены как факты сознания. Размещенные на границе-контакте феномены восстанавливают свою витальную активность, тем самым давая возможность сформироваться новому опыту контакта человека с окружающей средой. А новый опыт, в свою очередь, может быть ассимилирован в self.

Клиент имеет право также отвергнуть опыт, который представляется ему чрезмерным или преждевременным. Постулирование ценности отвращения оказывается родственным постулируемой уже мною в качестве базовой ценности свободе выбора. Отсутствие же способности к отвращению чревато психической травматизацией и / или психическим «отравлением». Кроме того, то, чему клиент на протяжении более или менее длительного времени сохранял лояльность и преданность (будь то идеи, отношения, ценности, привязанности и т. д.), может быть отвергнуто в ситуации, когда не представляет для клиента прежнего интереса. Несвобода же в отношениях, как правило, разрушает или деформирует контакт, лишая терапевтический процесс ресурсов для изменения и развития.

Легализация всех чувств и эмоций. Важнейшая ценность диалоговой психотерапии выражается в отсутствии оценочного отношения к возникающим в контакте феноменам: нет чувств, желаний, фантазий, образов, которые были бы плохими или хорошими. Все появляющиеся в текущем контексте поля феномены имеют равное право на существование. Например, зависть, стыд, ярость ничем не хуже нежности, благодарности, любви. Поэтому важной задачей диалоговой психотерапии является легализация всех без исключения психических феноменов. Одно из самых важных посланий, которое при этом получает клиент, заключается в следующем: «Ты имеешь право на это!». Тем не менее следует отметить, что легализация психических феноменов, возникающих в контакте, не означает психического эксгибиционизма – и клиент, и терапевт имеют право на удержание осознаваемых ими чувств, желаний, образов, а также на дефлексию в их выражении. Такой способ отношения к психическим феноменам определяется все той же свободой выбора, о которой уже говорилось выше.

Подытоживая тезисное изложение философско-методологических оснований и ценностей диалоговой модели психотерапии, попытаюсь описать последующую возможную логику подробного и детального анализа ее сущности. Описание предлагаемой в этой работе модели стоит, по всей видимости, построить в виде нескольких основных разделов.

Первый раздел посвящен месту и роли категории self в представляемой модели терапии. В нем отражена проблема комплементарности психического. Так, противоречие процессуального и структурного аспектов self рассматриваются в работе через призму принципа дополнительности, уже более столетия использующегося в физике [С.Г. Хорошавина, 2000]. Итогом этого анализа является постулирование и обоснование концептов self-парадигмы и травматической self-парадигмы. Методологической основой анализа служит теория поля.

В фокусе внимания второго раздела находится описание феномена контакта как пространства для терапевтических изменений. При этом акцент ставится на диалоге как центральной категории представляемой модели, который рассматривается в качестве важнейшей формы существования контакта. Важно отметить, что контакт и диалог в данной работе рассматриваются, с одной стороны, как пространство, в котором происходит терапевтический процесс, с другой – в качестве собственно средства психотерапии. Такое понимание этих феноменов, проявившееся в дуализме пространства и средства терапевтического процесса, открывает значительные перспективы перед психотерапией.

Третий раздел посвящен подробному анализу процесса переживания. Помимо собственно дефиниции анализируемой категории в нем рассматривается диалектика творчества и адаптации в процессе переживания. Переживание представляет собой постоянный процесс созидания реальности, в который включаются приспособительные механизмы, обеспечивающие его адаптационный аспект. Таким образом, в разделе выделяются творческий и адаптационный векторы переживания, рассматривается диалектический характер их соотношения, а также проводится анализ клинической психопатологической проблематики с методологических позиций диалектики творчества и адаптации в переживании.

Четвертый раздел работы представляет собой краткое изложение феноменологических идей применительно к психотерапии. При этом феноменология рассматривается как метод, который регулирует процесс терапии. Очевидно, что физическое поле и поле феноменологическое – различные конструкты. В диалоговой модели терапии особое значение приобретает последний, в опоре на который открываются новые ресурсы терапии.

Пятый, шестой, седьмой и восьмой разделы демонстрируют диалоговую модель терапии в ее динамике. Описание сопровождается несколькими клиническими виньетками для иллюстрации практического применения модели. Рассматриваются различные аспекты практики и особенности диалоговой психотерапии. И, наконец, девятый, заключительный, раздел уделяет внимание одной из наиболее важных проблем современной психотерапии – ее экологии. Анализируются условия, соблюдение которых позволит уменьшить риск профессионального выгорания, а также обсуждаются внутренние особенности диалоговой модели психотерапии, обеспечивающие ее естественную экологию. Особое место в разделе занимает обсуждение диалоговой модели супервизии, ее отличительных черт, основанных на полевой феноменологической парадигме.

Здесь необходимо остановиться на некоторых тезисах, методологически вытекающих из трансформации понимания психического, произведенного гештальт-подходом. Речь пойдет о дуалистической природе психических феноменов. Как уже отмечалось [И.А. Погодин, 2007], раннее развитие гештальт-терапии было пропитано базовыми методологическими противоречиями. Так, гештальт-подход привнес в психологию новое понимание self как процесса [Ф. Перлз, П. Гудмен, 2001], сохранив при этом представления о человеке как организме в среде [Ф. Перлз, 2000]. Собственно, даже гештальтистская теория поля имеет в своем названии специфическое расширение: теория поля организм / среда. При этом словосочетание «теория поля» отсылает нас к представлениям о процессуальном характере психического, но вместе с тем добавление в названии слов «организм / среда» предполагает необходимость его объективации.