– А-а-а.. – сказал Стасик. – Ты стала наконец-то умной. Давай покушаем омлет.

– Омлет! – удивляюсь я. – Я не верю!

– Ты увидишь. Я давно уже храню их для особого случая. У меня есть свежий хлеб и масло. В момент я приготовлю тебе омлет.

Он перестал говорить, пристально на меня посмотрел и сказал:

– В конце концов, ты довольно приятная. И не такая уж глупая. Тебе положен омлет!

Омлет был прекрасным. Может потому, что это был первый омлет, который я ела за последние год и несколько месяцев. В дополнение, Стасик научил меня готовить борщ! Как хорошо! Борщ! Он попросил меня попробовать борщ и сказать достаточно ли соли.

– Я не кладу много соли, потому что соль на вес золота.

– Соль? А что с сахаром?

– То же самое. Но мука есть и яйца тоже. Завтра я приготовлю тебе оладьи!

– А если завтра ведьма придет раньше? Что будем делать?

– Положись на меня. – Говорит Стасик. – Я знаю ее расписание. Завтра она едет в другую деревню. Это займет много времени. Она вернется к вечеру. А может вообще не вернется, если роды затянутся.

– Стасик, я очень соскучилась по больнице. Там такие хорошие, люди.

– Таня, скажи, ты хорошо умеешь читать по-русски?

– Конечно, что за вопрос?

– У чудовища много книг. Ты сможешь мне почитать?

– Конечно. Я даже могу научить тебя читать по-русски. Но как так может быть, что ты не умеешь читать по-русски? На польском разве не такие же буквы?

– У нас пишут латинскими буквами, как и во всей Европе. Мы культурный народ! – гордо говорит Стасик.

– Я знаю латинские буквы, конечно, я знаю. Я читаю по-румынски и по-французски.

– Скажи, Таня, ты из богатого дома? Ты говорила, что у тебя была няня. У вас были слуги?

– Были. Дом не был таким уж богатым, но и не бедным.

Я решила «уменьшить» мое происхождение. Я почувствовала, что у Стасика были не богатые родители.

– Стасик, скажи, ты жил в самом городе или в деревне? И так и так. Летом мы ездили к бабушке и дедушке, и там я научился обрабатывать землю. А, поэтому ты такой способный! Ты все знаешь. Я очень уважаю тебя за это.

Я видела, что это сработало. Стасик довольно улыбнулся. Я подумала про Мишку. Моего верного друга, с которым я играла все мое детство. Насколько он отличался от Стасика. У меня потекли слезы.

– Перестань реветь. Я ненавижу слезы. Все девчонки плаксы!

– Я не плакса. – Говорю я гордо. – Я очень сильная!

Так мы провели первый месяц у акушерки. Мы осторожно изучали друг друга.

По воскресеньям картина была совершенно другой. Акушерка давала нам красивую одежду, подарки рожениц для «бедных сирот», нас. Брюки Стасика всегда были короткие, а мои вещи висели. Это все было неважно. Перед тем как пойти в церковь, мы грели воду и купались на кухне. Каждый, отдельно, конечно! Акушерка следила за приличиями. А мы, в свою очередь, стеснялись друг друга. После проверки на вшей и других церемоний мы шли в церковь. Она идет впереди и всегда несет цветы, чтобы положить их на нужное место в церкви. За ней идет Стасик со свечей в руках. А я ползу позади с корзиной, полной хлеба и масла для обеда после молитв. Мы стояли в церкви почти весь день, с перерывом на обед. Так как и предсказывал Стасик, мы почти все время стояли на коленях. Для меня это было пыткой. До того как пришел священник и что-то прошептал акушерке на ухо. Она встает, ведет меня в другое место. Там стоит ряд стульев. Священник ей говорит:

– Ты не видишь, что эта девочка больна?! Она должна сидеть, а не стоять на коленях.

– Спасибо, батюшка. Вы сжалились над младенцем. Да благословит вас господь. Господь помнит лучших из нас. Эта девочка бедная сирота, я ее очень люблю.

Батюшка гладит меня по голове и говорит:

– У меня есть для нее красивые вещи. Теплое пальто, юбка и валенки. Один из крестьянин из Нестоито, я думаю, он цыган, принес их мне и сказал, что это вещи его дочери Тани.

Я краем уха слышу его слова. Я бледнею. Мое сердце останавливается. Хороший цыган! Хороший! Он помнит обо мне! Я боюсь, что он рассказал святому отцу всю правду. Если батюшка знает – все узнают.

– Я вижу, что у этой девочки есть большой крест. Кто дал тебе этот крест, девчушка?

– Не знаю. Он всегда был у меня.

– Хорошо! Очень хорошо. Врата небесные распахнутся перед тобой!

Я надеюсь, что они распахнутся как можно позже. Но в слух говорю:

– Спасибо, батюшка. Ваши бы слова, да богу в уши.

«Святая» Евдокия Ивановна высокомерно улыбается и говорит:

– Воспитанная девочка. Я ее воспитываю!

– Да, да. Я знаю. Тебе тоже воздастся за твои деяния.

Когда мы, наконец, вернулись домой, Стасик и я сели отдохнуть в саду. Мы оба растирали наши болящие колени. Я рассказала ему о том, что говорил батюшка.

– За ее деяния ей положено выжить из ума! – говорит не очень-то вежливо Стасик. – Страшная ведьма!

– Стасик, ты слышал о Братьях Гримм? Они писали сказки для детей.

– Нет. Мне не интересны такие глупости.

Я рассказала ему о Гензеле и Гретель.

– А, конечно! Это про дом из сладостей! Все сходится! Даже ведьма! Мне кто-то рассказывал, теперь я вспоминаю. Наверно мой дедушка.