Эриксон Стив
Шрифт:
– Что тебя так забавляет?
– Эта дорога просто переполнена, девушка.
– Интересно, чем? Наверное, теми же самыми привидениями, которые были в захороненном городе, верно?
Старик отрицательно покачал головой.
– Они не столь старые. Нынешние духи помнят о тех веках, что сопровождали Первую империю.
Услышав эти слова, Лев остановился и обернулся.
Улыбка Геборийца превратилась в широкий оскал.
– О да, Рараку открывает передо мной все свои секреты.
– Но почему?
Бывший священник пожал плечами. Фелисин подняла взгляд на пустынного воина.
– Этот факт заставляет тебя нервничать, Лев? «По той причине, что так и должно быть».
Подняв свои темные глаза вверх, Лев спросил:
– Кем приходится тебе этот старик? «Даже сама не знаю».
– Он мой компаньон, мой историк. Этот человек стал ценнейшим другом для меня с тех самых пор, как Рараку предложила свой кров.
– Ни один смертный не способен овладеть всеми секретами Священной пустыни. Старик пытается награбить то, что ему не принадлежит. Если ты хочешь узнать тайны Рараку – посмотри внутрь себя.
Фелисин чуть не засмеялась над этими словами, однако горечь, которая почудилась в них, заставила ее сдержаться.
Троица вновь двинулась вперед, а над головами медленно поднималось утреннее солнце. Небо превратилось в сплошное золотое покрывало. Горный хребет сузился, и по краям обочины начала появляться древняя насыпь, высотой около десяти футов. Под ней начинался большой склон, обрывающийся где-то внизу на расстоянии пятидесяти или шестидесяти футов. Толбакай ожидал их на том месте, где в самом центре дороги красовалось несколько огромных темных дыр. Из одного отверстия сочилась тонкая струйка воды.
– Под дорогой находится водопровод, – произнес Гебориец. – По нему течет мощный поток.
Фелисин заметила, как Толбакай нахмурился.
Лев повесил за спину несколько пустых бурдюков и решил проникнуть в одну из дыр.
Гебориец присел на землю – он очень устал. Через мгновение, тряхнув головой, он произнес:
– Извините, что заставляю ждать вас, Толбакай, однако, по всей видимости, вы хотите поискать приключений на свою голову в этих черных дырах.
Гигант свирепо усмехнулся, обнажив подпиленные зубы.
– Я коллекционирую подарки на память от тех людей, которых убил. Они красуются на портупее. Запомни, когда-нибудь здесь окажется твоя часть тела.
– Он имеет в виду твои уши, Гебориец, – произнесла Фелисин.
– О, я знаю, девушка, – ответил бывший священник. – Агонизирующие духи просто корчатся в тени этого ублюдка. Там есть все мужчины, женщины и дети, которых он когда-то убил. Расскажи нам, Толбакай, а эти дети молили тебя о жизни? Они рыдали, наверное, звали своих матерей?
– Не более, чем все остальные взрослые, – ответил гигант. Фелисин все же удалось заметить, как он побледнел, однако вовсе не из-за стыда о содеянном. Точно, в словах Геборийца скрывался некий другой смысл.
«Агонизирующие духи. Наверняка за ним охотятся духи всех убитых его руками людей. Прости великодушно, Толбакай, но мне ничуть тебя не жаль».
– Рараку не является родиной для Толбакая, – произнес Гебориец. – Неужели, услышав о восстании, ты представил себе реки крови и только по этой причине прибыл сюда? Из какой же норы ты выполз, гадина?
– Я уже ответил тебе на все вопросы. Если мне придется вновь открыть свой рот, то к этому моменту одним спутником у нас останется меньше.
Из ямы показался Лев. Его всклокоченные волосы были покрыты толстым слоем паутины, а за спиной болталось несколько заполненных бурдюков с водой.
– Ты не станешь никого убивать до тех пор, пока этого не разрешу я, – проревел он в сторону Толбакая, а затем глянул на Геборийца. – По крайней мере, до сих пор я подобных речей не заводил.
Несмотря на грозное предупреждение, выражение лица гиганта представляло собой эталон спокойствия и непоколебимой уверенности. Поднявшись на ноги, он без единого слова принял бурдюк из рук Льва, а затем двинулся вперед.
Гебориец, пристально, посмотрел ему в спину.
– Древесина его оружия пропитана болью. Не представляю даже, каким образом ночью к нему приходит сон.
– Этот человек спит очень мало, – пробормотал Лев. – Поэтому тебе пора прекратить испытания его терпения.
Бывший священник поморщился.
– Ты не можешь видеть души детей, припадающие к его ногам, Лев. Однако мне придется сделать над собой усилие и попытаться замолчать.
– В племени, к которому он принадлежит, очень простые порядки, – произнес Лев. – Есть родственники, старик, а все остальные являются врагами. Ну да ладно об этом, пора заканчивать пустую болтовню.