Шрифт:
Серафима перекосилась.
– Шишов, чего ты прямо как ископаемый какой, а? У тебя же девчонки каждый день красятся, а я что, не человек? Мне, между прочим, лет-то всего ничего. Мне надо хорошо выглядеть. Это тебе уже ни к чему, ты старый. И потом, у меня сегодня дела!
– Зна-а-аем мы твои дела… – протянул Семен и, дабы жизнь Серафиме медом не казалась, быстренько влепил ей выговор. – Это что же такое, я тебя спрашиваю? Я фотографии котят притащил, похвастаться хотел, что они уже на клички отзываются, а ты…
Серафима цепляла себе на пояс сумку и крутилась в разные стороны, потому что сумка не застегивалась. А тут еще и Шишов не вовремя затеял разбор полетов.
– А чего я? Подумаешь – накрасилась! Слушай, Сень, зацепи сзади пряжку, а?
Пока Шишов кряхтел над простенькой пряжечной конструкцией, Кукуева обливала его возмущением.
– И чего ты ко мне с самого утра прицепился? И сейчас вот… Да хватит уже, я сама застегнула!
Шишов отошел и рассерженно плюнул.
– То помоги, то чего прицепился… – жаловался он сам себе. – Вот ведь навязалась… Нет, ну просто позорище для моего автобуса!
– Чего это позорище? – оскорбилась Серафима и отвесила накрашенные губы.
– А того! Вчера Лилька прибегала вместе с Федоровым. Чего ты там натворила? Чем тебе пьяный мужик не угодил? Ой, молчи, Кукуева! Ну ладно, пьяные мы все не абрикосы, но ведь не поленом же нас теперь! Это же какому я риску подвергался, когда тебя на именины-то звал, камикадзе отдыхают… И ведь нет, чтобы в какую норку зарыться, она – на-а-те вам, в милиционеры полезла!
Серафима сощурила глаза и сочно запыхтела.
– Значит, Лилька прибегала, да? Жаловалась, да? И чего, она тебе про больницу в жилетку не плакалась?
Шишов на своем месте подскочил и затряс руками.
– Вот, Кукуева, только не надо! Сейчас на бедную Лильку…
– Ага! Конечно! Твоя Лилька бедная, – швыркнула носом Серафима. – Ей и сестра помогает – у нее своих детей нет, так она Лильку вместо дочери пестует, свекровь в дом мешками прет, не знает, куда Лилечку целовать, только доченькой навеличивает, даже за границу ее отдыхать отправляла, и муж тоже… А она еще с меня деньги трясет!
Шишов тряхнул головой, присмотрелся к Серафиме и увидел, что та все выше задирает голову, дабы не показать мокрые глаза.
– Э! Ты чего это? Так! Хорош ныть, Кукуева! Давай колись, чего там на нашу голову свалилось?
Серафима говорить не хотела. Нашелся тоже защитник – Сенечка Шишов! Но он зашел в автобус с ее стороны, вытащил из кармана здоровенный клетчатый платок и, будто маленькой девочке, крепко вытер нос, а потом и все лицо, вместе с макияжем. От такой нежности у Кукуевой чуть не вывернуло челюсть, она непроизвольно всхлипнула и уже разревелась во весь голос. И как-то так, между рыданиями, рассказала ему про свою беду.
– Ну, Лилька! Ну, пакость какая, а? – шипел Шишов, играя кулаками. – И ведь, главное, еще и Ваньку под себя поджала! И Федоров вчера туда же: «Так поленом и присыбла!» – передразнил он друга.
– Ой, Лилька-то про операцию просила не говорить никому! Главное – чтобы до Федорова не дошло, а то – развод! – спохватилась Кукуева.
– Ладно, Семафора! Прорвемся! Да, а фотографии посмотри. Это мы их с Татьяной фотографировали.
Серафима схватила стопочку снимков и не удержалась:
– Ой! А подросли-то как! Ишь, какие ухоженные… Кстати, мне надо будет сегодня к твоей Татьяне на работу заскочить, Алисой Гавриловной поинтересоваться.
– Заскочим, – пообещал Шишов. – А теперь давай, заступай на пост. Эх, Семафора, мы с тобой сегодня самый поток упустили! Придется наверстывать…
После того как Шишову была доверена тайна, у Серафимы будто гора с плеч упала. Конечно, надо было еще работать и работать, чтобы доказать свою непричастность, но все-таки теперь она была не одна. И отчего-то за маленькой, но крепкой спиной Шишова она чувствовала себя в безопасности.
– Граждане! Передавайте на билет без напоминания! – весело кричала Серафима. – Давайте любить друг друга!
– В таком-то переполненном автобусе самое время, – поддел какой-то пошляк.
– А с вас, гражданин, двойная плата! За нецензурные намеки! – следила за нравственным порядком Кукуева. – Дедушка, что у вас болит? Чего стонете? Граждане! У кого есть корвалол? Старичок тут мучается… Ах, это он не мучается, а песню поет? Дедушка, не пойте так громко, а то остальным корвалол понадобится.