Через год я купил однокомнатную квартиру и получил московскую прописку. И у меня была своя, пока небольшая, но растущая и помаленьку процветающая фирма.

Я подъехал к воротам детдома под вечер, когда летняя жара спала и вокруг царила ленивая душная суета возвращающихся с работы людей. Заведующая ждала меня, и я сразу зашел к ней.

— Ну что, рады? — без предисловий начала она, — Привезли вашего Одинцова! Хороший мальчик, только замкнутый, так что можно ожидать от ребенка, особенно после такого стресса?

— Спасибо, — я был искренне благодарен ей за сочувствие, — я могу с ним сейчас увидеться?

— Можете, — засмеялась она, — только поаккуратнее, пожалуйста. Мы еще не знаем, как он поведет себя, когда вы скажете ему, что вы его родственник.

Я согласно кивнул головой. Этой встречи я ждал год, и когда, наконец, дождался, то вдруг почувствовал, что боюсь. Что я могу сказать этому мальчику, что я могу ему дать и чем обнадежить?

— Света! — позвала заведующая дежурную воспитательницу, — Приведи, пожалуйста, новенького, Одинцова Игоря.

— Вам, наверное, будет удобнее поговорить во дворе? — обратилась она ко мне, — Чтобы стены не давили на психику, да и посвежей на улице…

И вот я стою у лавочки во дворе детского дома, в прохладной тени деревьев, а в голове рой мыслей и вопросов: что и как говорить? Но так и не смог ничего придумать, когда увидел, что из здания вышла воспитательница и повела ко мне худенького мальчика. Они подошли молча, Игорь смотрел спокойно и безразлично, словно меня не было перед ним.

— Я оставлю вас, — сказала воспитательница, и добавила, — у нас ужин через сорок минут.

— Хорошо, спасибо вам, — поблагодарил я ее, она повернулась и пошла, а я посмотрел Игорю в глаза и, чувствуя, как у меня срывается голос, произнес, — здравствуй!

— Здравствуйте, — тихо ответил Игорь, избегая смотреть мне в глаза, — а вы кто?

— Игорь, мы с твоим папой были как братья. Так что я тебе дядя Андрей. Ты прости, что я тебя сразу не смог найти. Я искал, честное слово, только много бумаг надо было собрать, чтобы тебя сюда перевели.

— Вы тоже военный? Как и папа? Тоже Родину защищаете? — в его глазах начал появляться какой-то интерес.

— Да, Игорь, — улыбнулся я, — и учился вместе с папой в военном училище, кровати рядом стояли, и Родину мы с ним одну защищали.

— Дядя Андрей! Вы отомстите за папу и за маму? — его глаза смотрели по-взрослому зло, и в них была такая надежда и вера в меня, что я не мог ответить ему отрицательно.

Я обнял его худенькое мальчишечье тело, чувствуя, как у меня на глазах наворачиваются слезы. Боже мой, еще одна исковерканная судьба! Когда же ты, война, закончишься? Сколько это еще будет длиться!?

Он в свои семь лет ненавидел чеченцев, которые убили его детство, родителей, надежду на счастье. Он знал, что такое ненависть. А там, в Чечне, были такие же сироты, которые ненавидели нас. Самое горькое, что между этими детьми не было большой разницы. Между нами не было разницы. Сколько сирот останется после этой непонятной войны? В этой войне мы все были проигравшими….

— Ну, ты и харю отъел, — раздался в дверях кабинета до боли знакомый насмешливый голос. Сердце мое екнуло. Медленно, еще не веря, что увижу его, поднял голову и посмотрел на вошедшего.

— Андрей! — я бросил бумаги, и чуть не своротив письменный стол, кинулся к нему, — Андрюха!

Господи! Девять лет! Как мне хотелось увидеть его за эти годы! Как я боялся, что он безвестно сгинул на просторах нашей страны, мотыльком сгорев в каком-нибудь национальном конфликте. Как я переживал, не имея о нем никаких известий, и на тебе, вот он — я!

— Как ты меня нашел, черт красноречивый? — тискал его я, — Где пропадал?

— Как и все — в основном по окраинам да по объедкам нашей родной страны, — засмеялся Андрей.

— Так, все — на хрен. На сегодня — рабочий день окончен, идем водку пить! — хлопнул я его по плечу, — Ну, как тебе Москва?

— Гадюшник, — усмехнулся Андрей, — в который почему-то стремятся переехать все, кому место где-нибудь в провинциальном городке. Так что для меня Москва — место сбора воров, хапуг, продажных чиновников и тупых провинциалов.

— В точку! — засмеялся я, — Зато ты не представляешь, какие здесь возможности, и какие здесь ходят деньги!

— Для меня это не показатель, — парировал Андрей, — для человека с ограниченным кругозором это может быть и важно, а умному человеку везде найдется место.