* * *

Тейн пытался остаться в сознании. Рикер освободил Кендру, и они вдвоем приковали его к постели. Принцесса хотела убить его, и Рикер, который явно мучился от ее яда, хотел доставить ей удовольствие, но помимо связывания и повторного ножевого ранения, не пошевелил и пальцем, чтобы прикончить его.

– Что сделало тебя такой, Кендра?
– спросил ее Тейн.

– Такой потрясающей?
– ответила она, перекинув волосы через плечо.

– Такой... испорченной.

Уязвимость промелькнула в ее глазах, но исчезла так стремительно, что он хотел убедить себя, будто представил это... но не смог.

– Ты действительно хочешь услышать душещипательную историю о бедной маленькой принцессе, которую игнорировал весь ее клан, так нуждающуюся в ласке, что она отдалась сопернику короля в четырнадцать лет, а он отдал ее своему войску? Ну, я больше не та маленькая девочка. Я научилась брать то, что хочу. Клан. Мужчин. Это не имеет значения.

Он должен был разглядеть. Понять. Ее прошлое ужаснее его собственного, и Тейн только добавил ей проблем.

– Я сожалею, - сказал он, именно это и подразумевая.

– Тебе жаль? Тебе жаль!
– в конце ее голос перерос в визг.
– Он причинит тебе страшную боль, и я полюблю каждую минуту твоих мучений.

– Кто он?

Ее губы мучительно изогнулись.

– Твой худший ночной кошмар.

– Так вот кто я?
– раздался знакомый голос.
– Я всегда считал себя запретной фантазией.

Тейн напрягся.

Князь.

Малик плавно зашел в комнату. Белая роба покрывала его тело. Притворяется Посланником? Это известный факт: падшие ангелы безумно ревнуют к Посланникам.

Тейн сражался со своими цепями. "Бьорн. Ксерксес". С тех пор как его проткнули ножом, он пытался позвать их не менее десяти раз, но не получил ответа. Также старался достучаться до Захариила. "Князь здесь. Возьми женщин и уходи. Сейчас же". И снова нет ответа.

Страх пронзил его острее кинжала. Они бы никогда не заблокировали его и ни в коем случае не стали бы специально игнорировать. Это означало, что их... вывели из строя. Да. Вывели из строя, не убили.

А если они в состоянии сражаться, то женщины...

Нет. Нет!

– Посмотри, что мы сделали, - сказала Кендра, улыбнувшись, когда она указала на Тейна.
– Как ты нам и сказал.

– Еще не поздно, - обратился Тейн к ней.
– Ты можешь помочь мне, а я могу помочь тебе.

– Мне не нужна помощь.

Но он увидел в ее глазах проблески нерешительности.

– Вы все сделали хорошо, - сказал князь принцессе.
– Однако, у вас проблемы. Больше от вас никакой пользы.

Малик приложил ладони ко лбам Кендры и Рикера. На их щеках появились черные полосы... которые спустились к шеям... Глаза парочки закатились, оставляя только белки.

Их тела начали дрожать... затем тряска прекратилась, и кожа Фениксов стала... каменной? Чернота распространилась по телам, покрыв пару с головы до ног, и появился глянцевый блеск.

Тейн никогда не видел ничего похожего.

Князь убрал руки, и Фениксы упали на землю, превратившись в груду пепла.

Мощь зла, которая потребовалась для такого поступка... казалось большей, чем Тейн когда-либо видел. И абсолютно ненужной. Через некоторое время он мог бы обладать ею. Теперь, было слишком поздно.

Малик усмехнулся. 

– Твои злейшие враги никогда не регенерируют. Всегда, пожалуйста.

– В этом и заключается разница между нами. Я больше не желаю мстить.

Князь прищурился.

– Ты лжешь.

– И ты так боялся встретиться со мной, что снизошел до такого.

Больше удивленный, чем оскорбленный, Малик сказал:

– Ты насмехаешься, и все же моя стратегия ведения битвы намного превосходит твою.
– Он пожал плечами.
– Ты пытался достучаться до двух своих любимых мальчиков способом, который используют все Посланники? Ну, с грустью сообщаю тебе, что они не ответят. Оба мертвы.

Его худшие опасения... подтвердились.

Хотя князь не прикоснулся к нему, Тейн почувствовал, как сердце в его груди только что превратилось в камень. Затем появились трещины, и орган распался на многочисленные черепки, причиняя боль.

– Ты врешь. 

Демоны с наслаждением перелетали правду и ложь. Он не забыл об этом.

– Вряд ли. Уверен, ты ощутил вкус правды от моих слов. Я столкнулся с Бьорном снаружи, а с Ксерксесом в коридоре. У обоих оказались очень хрупкие кости... и когда я оставил их, у каждого в груди зияла дыра.