ИНОЙ ЖИЗНИ ДЛЯ СЕБЯ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ!

Книга седьмая.

ХАЛЯВНЫЕ БАКСЫ.

Введение.

Я – человек простой, не гений и не дурак точно. Ну может

одна извилина в черепушке отличается от обычной для гомо

сапиенса формы, потому что применительно к геологам

«простой» – это как лейтенант или старлей в армии, а меня

очень быстро сделали старшим геологом партии, что

соответствует чину капитана, может даже майора. И тараканы в

моей голове отсутствуют. Имею в виду больших, предпочитающих

мозги жутких «правдолюбцев», хитрых карьеристов, бездушных

 мошенников, а то и просто бандитов – то-есть всех, кого народ

 за глаза или открыто называет подлецами и негодяями.

 Маленькие-то тараканчики, как и у всех без исключения,

 конечно присутствуют. Хотя понять они ли это, а

не загадочные проявления души, не представляется возможным.

Пример? Да запросто! Что такое для мужика страсть к охоте или

рыбалке? Конечно, проявления авантюрной и романтической

натуры. А для его жены? Конечно, маленький таракашка. Пример

из интеллектуальной области? Пожалуйста. Что такое желание

пополнить домашнюю библиотеку новыми интересными книгами?

Конечно, проявления интеллигентности и утонченности

мышления. А непреодолимое стремление жены расставить их на

полке не по жанру и теме, а по ранжиру, качеству или цвету

переплета? То- то и оно, сами понимаете что.

С одним маленьким таракашкой в моей голове жена

мирилась всегда. И не возмущалась, если у меня появлялось

желание наведать места, где прошли лучшие годы. Имею в виду

студенческие, их-то по- другому никто и не считает. Места же эти

в Москве, где я постиг основы профессии в Геологоразведочном

институте, в том, что раньше находился на Моховой напротив

манежа. Вот и навещал столицу раз в один – два года, по пути в

отпуск из солнечного Казахстана в хмурую Смоленщину, где

обитали мои предки - только до поры до времени, до всем

известной «перестройки», закончившейся полным бардаком в

стране.

С ее приходом геологам первыми стало « не до жиру – быть

бы живу». Какие отпуска и поездки, если отрасль разваливали

сразу и сознательно, прекрасно понимая, что открытых и

разведанных месторождений столько, что от услуг романтиков

поля можно отказаться лет эдак на десять – пятнадцать.

Но жизнь идет полосами. Обязательно трудная кончается,

и начинается другая, когда можно вздохнуть с облегчением и

вспомнить, что пора навестить и постаревших родителей, и сына,

успевшего окончить институт, конечно Московский – по моему

настоянию.

И вот, после долгого перерыва, познав все «прелести»

переходного этапа от социализма к капитализму, уже другим

человеком, для которого главное не государство а деньги,

полученные или добытые полюбому, я снова шагаю по знакомым

улицам и проспектам, неожиданно для себя удивляясь,

восхищаясь и возмущаясь одновременно. Удивляясь вездесущей

красочной рекламе на всевозможные, ранее часто запрещенные

темы, количеству появившихся забегаловок, в которых можно не

только перекусить, а и успокоить душу, не пряча бутылку под

столом. Восхищаясь невиданному во времена генсеков обилию

товаров в магазинах, возможности в любое время дня и ночи

выпить и перекусить, если на то есть желание. Возмущаясь

толпам на улицах и в общественном транспорте, количеству лиц

явно не Московского рождения, часто таких, кого в былые

времена не подпустили бы к городу ближе сто первого

километра. Возмущаясь засилью машин невиданных ранее

марок, заполонивших не только улицы и проспекты, а и тротуары,

и даже дворы зданий, вплоть до выходов из подъездов.

Торопиться мне некуда. После института сын обосновался в

Москве, и остановиться у него на несколько дней я могу всегда.

Бросил в квартире дорожные вещи, и пока чадо с женой