нас увезли из лагеря», - одну из домика Милочкиных бандитов,

куда Дока заглянул случайно и камни увидел, а вторую из

палатки. Причем в последней еще руда осталась.

«Знаю, что нашли», - согласился геолог, - «но где –

понятия не имею».

Забамкала железяка возле столовой, оба поднялись с

кровати, пошли обедать. Кстати, предпоследний здесь раз.

Из слов Сергея получалось, что сторожами Дока и

Владимир на зиму не останутся, и надежда одного вдоволь

поохотиться, а другого обеспечить себе хороший приработок к

официальной зарплате, неосуществимы. Мне и решать не

приходится, присоединяться ли к ним третьим, тем же сторожем.

Да и вообще пора с артелью завязывать. Уже не только геолог, а

и начальник из нее сваливают, наверняка то поводу серьезному.

А если и Милочкин, этот главный «бандюган», остается в артели

на зиму за старшего, то как бы не остался уже за главного в

следующем сезоне. Это что, мы под началом двойного убийца

работать будем, если в артели останемся? Да никогда! Даже

Владимир, которого золото магнитом тянет!

В столовой к нам подсели мои приятели. Несколько

возбужденные, как и все работяги – завтра утром каждый должен

получить в руки конверт с заработанными баксами. Дока к тому

же был не в настроении. Поинтересовался этим редким

феноменом:

«Что у тебя? Почему дуешься?»

«Вечером поговорим», - буркнул, и уткнулся в тарелку.

После обеда перетащили с Сергеем ящики в соседний

балок, где начальник с гением финансов разбирались за столом

с бумагами. Дальше геолог с ними остался, а я прошел к себе в

домик, что бы не маячить перед чужими глазами – в лагере

царила суматоха, может чуть меньше той, какая обычно бывает

при пожаре – каждый завершал последние свои дела. Я тоже

перебрал личные вещи, потом тем же занялся появившийся

Владимир, а позже и задержавшийся до темноты Дока.

«Почему на обеде был мрачным»? – поинтересовался у

него в подходящий момент.

«Радоваться нечему!» - Дока бросил работу и уселся на

кровать, - «Со сторожами облом», - нашел взглядом Владимира,

– «и тебе тоже. Начальник своих людей оставляет, сам знаешь

кого!»

«И кого?» - Владимир пока не догадывался, пришлось

подсказать мне:

«Твоих компаньонов по приработку, Милочкина с компанией».

«Черт!» - Владимир тут же на кровать уселся, - «Все планы

накрылись, эти гады к палатке близко не подпустят!»

«Не к палатке, а и к лагерю», - разъяснил ему Дока.

«И не только зимой», - решил я усугубить ситуацию, -

«Николай Игнатович из артели уходит, а дела передает

Милочкину. Не удивлюсь, если он в следующем сезоне главным

здесь будет!»

«Тогда облом для нас полный», - сообразил Владимир, -

«пора всем новую работу подыскивать!» Теперь у меня

появилась возможность друзей заинтриговать:

«Помните, я говорил вам о неучтенном рудопроявлении?»

«Не помню», - откликнулся Владимир, а Дока с интересом

на меня начал смотреть, - «Все наши рудопроявления – мелочь,

золота хорошего ни в одном нет!» - быстро врубился, когда

разговор коснулся любимого металла! А я продолжил:

«Хорошего с поверхности нет точно, это мы с тобой

установили», - Владимир глаза округлил: где же это неучтенное

рудопроявление, в изучении которого он участвовал, - «и на

глубину золото не идет», - теперь он и рот раскрыл, - «но зона

вторичного обогащения впечатляет».

«Не припомню, что бы у нас когда-то была эта

впечатляющая зона», - не смог Владимир сдержаться, - «уж я бы

точно о ней знал, работал на всех наших рудопроявлениях!»

«Под водичкой она была», - сделал я коллеге козу, -

«потому никто о ней не знает. А однажды водичка высохла,

правда не надолго, и я в грязи поковырялся. Золото сразу под

грязью, в выветрелых и разрушенных породах, идет на глубину с

метр. Дальше все, породы плотные, не разрушенные и без

золота. Если лужу осушить, и снять бульдозером метровый слой