одних не хотелось.

Через два дня в лагере появился новый начальник, с

мужиком, остающемся в артели на зиму, как заместитель

начальника. В помощь ему нужен был всего один человек, и

таким ни Дока, ни Владимир ему не подошли. Так что для них

вышел облом, и на следующий день, сердечно простившись с

Варей, пустившей по этому поводу слезу, пожав руку Сергею и

работягам, лагерь наша троица покинула, на Докином Урале,

загруженном шмотками до предела, и с Чапой в люльке у меня

на коленях.

«Придется сюда возвращаться», - предупредил Владимир,

– «у меня в сопках камней, сто пятьдесят кг. Так что будь готов!» -

последнее касалось водилы, ибо иного транспорта, кроме его

мотоцикла, золотоковырятель нигде не разглядел.

Часть тридцать девятая.

В партии пробыл всего день – прибрался в доме. И умотал

в город, где трудилась жена. Смог это сделать только благодаря

старым связям Доки, доставшего необходимые сорок литров

бензина.

Послушал от жены городские новости, отдал большую

часть привезенных денег, что бы и себе могла нужное купить, и

послать на прокорм сыну-студенту. Пошатался по магазинам. И

все, город начал давить избытком цивилизации. Надоели

каменные коробки, бесконечные машины и трамваи, и море

людей, злых и неприветливых, постоянно занятых поисками

продуктов. Вдобавок, и жена неожиданно предупредила, что из

города она в партию не поедет, потому что там полный развал,

плюс неудобства полевой жизни, неприемлемые для женщины

ее возраста. Вот уж не ожидал, что старухой себя сделает!

И что мне оставалось? Быть при жене и только? Это не

для меня. Пришлось с ее желанием согласиться – хочет

комфорта – и на здоровье, будем жить так, как каждый считает

нужным. То-есть, она в городе, я – пока в партии, а дальше будет

видно, где можно на жизнь заработать, ей помочь, и сына

поддержать материально.

«Делай как хочешь», - согласилась подруга, и с улыбкой

добавила, - «как женщина, я тебе не очень и нужна, любовницу

найдешь везде!» - намекнула, что о романе в артели кое-что

знает. Но вот что обидно: ни на грамм не возмутилась! И откуда

такое равнодушие? На следующий день уехал в партию.

Теперь нужно подумать о собственном трудоустройстве.

Для начала заглянул в камералку, к главному геологу Игорю

Константиновичу. По душам поговорили – о делах в стране, в

геологии, родной партии. Этого хватило, что бы вопрос о

собственном трудоустройстве не задавать – партия давно только

сокращала численность и объемы выполняемых работ, все

здесь сидели на чемоданах.

Вечером заглянул к Доке, был приглашен Ниночкой на

ужин. На вопрос, как у него дела, приятель махнул рукой:

«Никаких дел, на работу не устроишься. Буду зиму

охотничать», - на что Ниночка печально вздохнула. Ну а я, не в

пример этой хохотушке, порадовался, однако эмоций не

выражая: сейчас для меня Дока был важнее безработным.

После ужина я потянул его навестить Владимира, узнать о

его намерениях в плане работы, и если таковую нашел, то где.

«Я тебе и так скажу: бездельничает Володька, и с женой

ругается, из-за денег, которые из артели привез. Она ж у него

математик, заранее рассчитала, сколько муженек заработает и

на что она баксы потратит. А он вполовину меньше привез, и в

рублях!»

Безработный Владимир меня тоже устраивал, и когда мы

все же встретились и отошли от его дома в сторонку подальше от

супруги, я ребятам напомнил о неучтенном рудопроявлении, и

возможности на нем незаконно поработать. Раз законной работы

никто из нас найти не может. Оба согласились, в чем я был

заранее уверен на сто процентов, и тут же предложили на

рудопроявление смотаться, посмотреть что можно и нужно

сделать до снега. А основные работы начать с весны без

задержки.

Через день на Урале Дока в нужное место нас отвез.

Знакомая лужа оказалась на месте, и нужно было решить, как от