– Дочь этой земли? – удивилась София. – Я думала, твоя невеста из Франции.

– Во Франции была, а теперь находится гораздо ближе. Она тоже родилась, как и я, на Мартинике. Она жила здесь до семи лет. А вернулась шесть месяцев назад.

– А из какой она семьи? Надеюсь, ты не остановился на недостойной тебе.

– Она достойна, мама. Достойна во всех смыслах. Ее зовут Айме де Мольнар.

– Ах! – радостно удивилась София. – Как такое возможно? Та малышка?

– Та малышка сегодня самая красивая девушка, какую ты можешь себе представить, мама. Тебе нравится? Нравится мой выбор?

– Черт побери! – весело и с удовольствием сказала София. – Ты смотри-ка… Надеюсь, мне понравится эта девушка. По поводу семьи и остального, ничего не имею против. То есть, кое-что действительно важно. А ты видишь, как идут наши дела. Это не имеет значения, благодаря хорошей работе Баутисты.

– Что ты говоришь, мама?

– Мольнар почти разорены, но это не важно. Ты достаточно богат, чтобы забыть об этом. Привези свою невесту как можно быстрее. – Она повернула голову и удивленно воскликнула: – Ах, Янина! Подойди-ка. Это Янина, племянница Баутисты и моя крестница. Но должна добавить: моя сиделка, подруга в этом одиночестве, почти дочь.

Ренато Д`Отремон тоже удивленно повернул голову, чтобы посмотреть на девушку, стоящую позади. Она подошла тихо и без слов. У нее было смуглое лицо, которое обрамляли очень черные прямые волосы, большие темные, миндалевидные и таинственные глаза, выдававшие монголоидность, золотисто-смуглые щеки, бледнее там, где начинались красные и сочные губы со странным и разочарованным выражением; ее странная, напряженная и сдержанная натура трепетала.

– Значит, племянница Баутисты. Она помнит меня?

– Не из твоего времени, она пришла, когда ты уже уехал и со мной живет уже десять лет.

София встала, опираясь на девушку, которой было двадцать лет, и та улыбалась, глядя на Ренато большими, неподвижными, словно слепыми глазами.

– Думаю, ты не видела моего сына вблизи, Янина.

– Нет, сеньора. Когда он приехал, меня не было в Кампо Реаль, вы ведь знаете. И потом, у меня не было возможности.

– В самом деле не было. Как ты его находишь?

– Сеньор великолепен. Настоящий сеньор с ног до головы.

– Ради Бога, мама! – встрепенулся Ренато. – Что за способ вытягивать похвалу!

– Ее не заставляют, – жизнерадостно отрицала София. – Янина говорит только то, что чувствует, правда? Я с детства учила ее быть совершенно откровенной.

– Чудесное качество, – согласился Ренато, улыбнувшись и посмотрев на девушку, слегка сбитый с толку. Он не знал почему, но это создание вызывало в нем неприязнь.

– Что ты хотела, Янина? Для чего вошла? – спросила София.

– Мой дядя надеялся, что сеньор позовет его после вашего разговора. Он послал сказать, что находится снаружи и ждет.

– Так скажи ему… – начал было Ренато, но мать прервала:

– Прости меня, Ренато, что буду говорить я, – обратившись к девушке, она сообщила: – Скажи, что пока он не нужен. Поговорим обо всем позже. Мы займемся более приятным. Скоро у нас будут гости, правда, Ренато? Сеньора Мольнар и ее дочери. Я говорю «дочери», поскольку поняла, что старшая еще не вышла замуж.

– И не думаю, что выйдет, мама. Внезапно в ней проснулось религиозное призвание. Она стремилась стать монахиней и провела год в монастыре Бурдеос. Затем ее перевели сюда, в Сен-Пьер. Она в послушницах у матушек Воплощенного Слова и не выезжает, и поэтому не следует полагать, что она будет сопровождать Айме и свою мать. Было, по правде, что-то странное… – Ренато вдруг задумался, вспомнив прошлое.

– Странное? – заинтересовалась София.

– Да, потому что никто не замечал в ней подобного. Она тоже прелестное создание, полное жизни и одухотворенности. Говорю же, я прекрасно ладил с ней. Мне кажется, я был другом больше для нее, чем для Айме. Она обо мне всегда заботилась, решала мои небольшие учебные трудности и была мне замечательной сестрой.

– А этим довольна сеньора Мольнар?

– Она достаточно религиозна, чтобы не противиться искреннему призванию дочери.

– Хорошо, сынок, наверное, ей лучше знать. Хочешь пройти со мной в комнаты для гостей? Нужно приказать привести в порядок две лучшие комнаты, поскольку мне хочется поскорее познакомиться с Айме. Нужно полюбить женщину, которая станет твоей женой, ведь она забрала половину твоего сердца. Потому и думаю, обманываю себя, что по крайней мере она забрала лишь его половину.

– Дорогая мама, она ничего не забирала! Мое сердце целиком принадлежит тебе и ей. Способные любить имеют огромное сердце, в котором есть место и для других.

Они удалились вместе. Ренато нежно поддерживал Софию, а напряженная, неподвижная Янина провожала их пристальным взглядом больших глаз.

– Мне бы хотелось, мама, чтобы ты велела поменять эти портьеры на что-то более веселое, экзотическое. А также открыть эти два окна, которые почему-то забиты.

– Это я приказала их забить, сынок, потому что иногда их распахивает ветер и проникает слишком много солнца.