Г-жа де… склонилась к племяннице, что-то шепнула ей на ухо и вложила в ее ладонь приготовленный подарок. Молодая мать открыла футляр и испустила удивленно-счастливое восклицание. Посыпались восхищенные возгласы, слова благодарности. Гости рассматривали бриллианты, перешедшие в этот день в разряд фамильных драгоценностей. Г-жа де… села поодаль от остальных. Тоска сжала ей сердце, и, не в силах сдержаться, она всхлипнула. С губ ее сорвался стон, и сейчас же все взоры обратились к ней. Племянница воскликнула:

— Что с вами, дорогая тетушка?

— Ничего-ничего, — отвечала она. — Это все ваш малыш. Я вижу будущее, а думаю о прошлом…

Всех очень удивили эти слова, произнесенные женщиной, которую считали одновременно и слишком холодной, и слишком фривольной. Раздались протестующие мужские голоса:

— Прошлое! Какое у вас может быть прошлое? Вы — сама молодость и красота! Оставьте, право, рассуждать о том, что вам знать не дано!

Дамы повернулись к г-ну де….

Он медленно приблизился к жене и протянул ей носовой платок.

— Прошлое начинается вместе с горем, — тихо сказала она ему.

— Возможно, — ответил он. — Если только это не выдуманное горе.

Подобная холодность несколько остудила нервы г-жи де….. Она подошла к окну и застыла возле него, поглощенная созерцанием снежинок, вихрившихся в танце на углу улицы. Так она стояла, пока невестка не взяла ее за плечи и не подвела к зеркалу.

— Забавно, — заметила г-жа де…. — Ни от чего так не портится прическа, как от слез.

Все засмеялись, а г-н де… сказал своему брату:

— Странные у нее идеи.

— Мне ее очень жаль, — отвечал брат.

Сам он женился на провинциалке с суровым нравом и любил свояченицу, которая пленяла его многим, но особенно кокетливостью.

— Лучше бы меня пожалел, — возразил ему г-н де…, и эта реплика вызвала новый взрыв смеха, обеспечив успешное завершение чуть было не испорченного визита.

Прощаясь, г-жа де… высказала сожаление, что не удалось повидаться с племянником.

— Я очень расстроена, что его нет дома, — сказала она племяннице. — Ваш муж должен сейчас быть рядом с вами.

— Он с раннего утра занят делами и порой возвращается лишь после обеда, — отвечала та. — Мне кажется, он еще ни разу не видел своего сына при свете дня.

Г-ну де… очень хотелось задать племяннице кое-какие вопросы по поводу деловых занятий ее мужа, но г-жа де… уже стояла в дверях, поджидая его. Они ушли.

Посланник вернулся накануне Рождества, и г-жа де… получила от него бамбуковую корзинку, полную фиалок и веточек мимозы. Когда принесли цветы, муж находился здесь же, в библиотеке. Он увидел, как она взволнована, и вышел из комнаты.

Сначала г-жа де…, две недели не имевшая никаких известий от человека, перевернувшего всю ее жизнь, не смела прикоснуться к посылке, опасаясь, что не найдет в ней письма. Затем она принялась шарить между букетиков и веток и разрыдалась. Она схватила корзинку, перевернула ее, и цветы рассыпались по полу. Она взяла букетик фиалок, прижала его к губам, потом к глазам и, не разжимая рук, вытянулась на софе, замерев без движения, словно улеглась в могилу.

Внезапно дверь отворилась, и вошел г-н де….

— Вас ждет приятный сюрприз, — сказал он. — Поднимайтесь же и дайте себе труд взглянуть.

Но дух ее бродил слишком далеко, в долинах сердца, и, прежде чем до нее дошел смысл услышанного, она ощутила на руке прикосновение холодных, казалось, еще заснеженных губ и щекотание усов.

— Я даю себе этот труд, — прошептала она, улыбаясь посланнику, щека которого почти касалась ее лица.

Он увидел рассыпанные по полу цветы.

— О, мои цветы! — проговорил он. — Что вы с ними сделали?

— Я сделала из них сад, — отвечала она.

Некоторое время они беседовали втроем и вскоре распрощались, чтобы несколькими часами позже снова увидеться на обеде у друзей.

В тот вечер г-жа де… была красива необыкновенной красотой, к которой примешивалась спокойная серьезность, не ускользнувшая от всеобщего внимания. Посланник не старался ее избегать — он рассказывал ей о своей поездке и расспрашивал о событиях, случившихся в его отсутствие. В ответ она произносила какие-то слова, но мысли ее блуждали далеко, и она едва смела поднять взгляд к его глазам, безмятежно взиравшим на нее. Вечер прошел, но г-жа де… так и не дождалась от посланника ни одного дружеского знака, который утишил бы испытываемую ею муку.