– Я его срезал, - пояснил боксер, проследив взгляд Егора.
– Неприятно, когда сидишь там, а в него пули бьют. Потом целый день звон в голове.

– Разве зомби могут стрелять?
– удивился Егор.

– Не зомби, - ответил Дубина, поморщившись.
– Другие охотники.

– У вас бывают разногласия?

– Нет у нас никаких разногласий!
– с неожиданным раздражением бросил Иван.
– Мы все как братья. Но мы тут не единственные люди. Кроме нас, есть и другие. Плохие охотники. Хакеры нанимают их убивать нас. Сначала они хотели нас купить, но мы не продаемся. Одного только смогли перекупить. Вон голова торчит на заборе, вторая слева, - он показал на один из оскалившихся черепов с вытекшими глазами.
– Золух, семенов приятель. Я не посмотрел, что они друзья. Снес гаду башку, и дело с концом! И Семен мне слова худого не сказал. Предателей мы не любим.

Егор испуганно слушал, примеривая на себя судьбу предателя. Его очень интересовали местные методы лишения жизни.

– Мы им здорово портим кровь, - продолжал боксер.
– Вот прикинь: тут два миллиона мертвецов. Даже по рублю за штуку получаются сумасшедшие деньги. Но это мы по рублю берем, если не на заказ. Если на заказ, конкретного мертвяка найти и грохнуть - цена до двух-трех тысяч доходит, а иногда и до пяти! А хакеры дерут с родственников по десять-двадцать тысяч! Сечешь, какие деньги стоят на кону? Они говорят, мы крадем их доход. Наше счастье, что им трудно найти добровольцев - не всякий захочет лезть в этот кошмар. А то бы они давно прислали армию и раздавили бы нас. Наша сила в том, что нам нечего терять. Мы же коматозники!

– Куда смотрит полиция?! Почему она не вмешивается?
– спросил возмущенный Егор.

– Полиция?
– насмешливо переспросил Иван.
– Ты будто с луны свалился! Со времен Васильева полиция смотрит нам в карман. Она помогает тем, кто платит. У хакеров денег больше.

Он открыл амбарный замок и толкнул тяжелую створку. Они вошли внутрь. Взгляд Егора приковало страшное зрелище. Под потолком в центре храма, на покрытой пылью люстре, висел высохший труп священника. Его одеяние истлело, превратившись в изорванные грязные ленты. По-детски сморщенное лицо и редкие выцветшие патлы на черепе вызывали жалость. Прямо под ним валялась заляпанная белой краской лестница-стремянка. Егор неотрывно смотрел на него, не замечая окружающей разрухи: разломанных скамей, дохлых крыс на полу, испещренного пулями расколотого алтаря и разбитых витражей.

– Он тут уже висел, когда я эту церковь нашел. Решил, пусть висит себе дальше, вроде талисмана.

– Он теперь в аду?
– сдавленно спросил Егор.

– Зависит от того, как он попал на люстру. Если повесился, то в аду. Если его повесили, то вернулся домой.

По спине Егора пробежала дрожь. Он почему-то был уверен, что священник убил себя сам. Неизвестно, кем он был на самом деле, напомнил себе Егор. Здесь бедолага играл роль священника. В реальности он мог быть кем угодно: ребенком, домохозяйкой, трансвеститом-проституткой, депутатом муниципального собрания. Или, чем черт не шутит, даже настоящим священником вроде Авдеева. "Ненастоящим священником", - поправил себя Егор.

Мысли о реальности и предстоящем болезненном возвращении заставили его нервничать.

– Я давно здесь?
– спросил он напряженно.
– Местное время совпадает с реальным?

– Совпадает, - успокоил Дубина.
– Что, уже торопишься обратно?

– Лизергин сказала, что если я не вернусь через сутки, она бросит мое тело в коме.

– А где оно сейчас?

– В Дубне. В гостиничном номере.

Иван покачал головой.

– Лизу можно понять. Что ей делать, если ты не вернешься в срок? У нее нет денег на поддержание жизни твоего тела. Ну, будет она рядом сидеть, пока ты не помрешь. А толку-то?

Он снял и поставил на пол рюкзак. Потом взял у Егора ружье и бережно положил его рядом.

– Придется возвращаться, - сказал он, глядя на Егора с сочувствием.

Егор задрожал, как осиновый лист.

– В-вы убьете меня?
– спросил он, стуча зубами от страха.

– Ясное дело. А что остается?

Дубина поплевал на ладони и вытащил из ножен устрашающего вида мачете с широким ржавым лезвием.

– А м-можно из ружья?
– робко попросил Егор, уже ни на что не надеясь.

Дубина вновь покачал головой.

– Прости, друг. Ты же понимаешь, патроны на вес золота. Я и так потратился, когда спасал тебя на холме. Выстрел на заказ стоит от двух тысяч. Ты заплатишь мне столько?

Трепещущий Егор помотал головой. Сердце запрыгало в груди так сильно, будто хотело выскочить наружу. Дубина осторожно поставил его на колени так, чтобы грудь легла на скамью. Егор вперился в каменную плитку пола, тщась разглядеть в пыли и случайных узорах чье-то лицо. Он вдруг явственно увидел два глаза - один насмешливо прищуренный, - изящные запятые ноздрей и полуоткрытые женские губы. Егор впился взглядом в насмешливое лицо. Зрение сузилось до размеров светлого пятна на плитке, остальной мир исчез, утонув в дрожащем мареве.

– Руки под грудь положи, чтоб не мешали.

Егор повиновался.

– Ну, что же...
– сказал боксер, вздохнув.
– Было приятно познакомиться. Счастливого пути!

– Мне тож...

Свистнул мачете, и голова Егора с глухим стуком упала на пол.

* * *

Иван удрученно смотрел, как истекает кровью обезглавленное тело едва обретенного и тут же потерянного друга. Он прикидывал, где закопать труп, как вдруг его внимание привлек необычный звук. Не похожий ни на что в природе, звук более всего напоминал низкий вибрирующий звон. От него задрожали остатки витражных стекол в оконных проемах, а в животе боксера возникло неприятное чувство, будто кто-то невидимый бесцеремонно ощупывает его внутренности изнутри.