— Опасного убийцы-психа, который сидит в подвале, ощущает себя младенцем и, плескаясь в бассейне, пускает пузыри!.. Это его так Доктор лечит. Погружением в нежный возраст.

— Фу-у! Какой маразм! — Ирина надула губы. — Ты на два дня?

— Да. Надоело уже, я здесь больше недели ошивался…

— Познакомься — это Стелла.

— Оч-рад!

— Ну заходи в гости!

— Обязательно.

Стелла посмотрела ему вслед:

— Какой симпатичный!

Ирина грустно улыбнулась:

— Глеб Пекарев — гроза мосфильмовских дам. Коварный соблазнитель. Казанова. Только понимаешь, гадостей он никогда никому в жизни не делал! Так что покинутые им красотки на него не обижаются… Хороший парень… И актер отличный. Ему бы вместо старого таракана Огульникова героя-то и играть! Ну да воля режиссера — закон.

— А у тебя с ним тоже роман был?

— С ума сошла! Я на работе романов не кручу. Просто снимались как-то вместе… Ну и… Легкий он человек, славный, приятный… — Ирина усмехнулась и повторила: — И правда приятный.

— A-а… А почему он тут уже был? Без нас…

Ирина рассмеялась:

— Ты что ж думаешь? Мы здесь главные? Да съемочная группа здесь уже три недели сидит! А мы… Так, ерунда, мелькнем в кадре — никто и не заметит! Да еще порежут при монтаже…

Стелле такое заявление вовсе не понравилось, но Ирина уже отвернулась от нее.

— Ух ты! Рустам! Сегодня у меня просто праздник души. — Ирина спустилась на несколько ступенек, распахивая руки навстречу высокому мужчине зверской наружности, и Стелла вспомнила рассказ Людмилы Васильевны об актерской бирже.

— Да, скифы мы! Да, азиаты мы!.. — продекламировала Ира, и Рустам продолжил, подхватывая ее на руки:

— С раскосыми и жадными очами… — Поднявшись на площадку, где стояла Стелла, он покружил Ирину и поставил на ноги. — Рад тебя видеть, Ирочка! Как зовут красавицу? — поинтересовался он, улыбаясь Стелле, в его действительно раскосых непроницаемо-черных глазах блеснула искорка интереса.

— Стелла, — ответила за нее Ирина. — Возможная дублерша героини.

Рустам хмыкнул:

— На мой взгляд, она куда симпатичней Полинки. И слушай, на актрису какую-то похожа, из голливудских. Ей-бо!

Ирина развела руками:

— Знаю, знаю, мужчины — не собаки, на кости не бросаются! Но голову девочке морочить не дам.

— Ага. Понял! Ну… Увидимся!

Едва он отошел, Стелла спросила:

— Почему у него столько шрамов? Он актер?

— Каскадер. Классный. Куда там Шварценеггеру! С самолета в реку прыгал… Дерется — ошалеть можно! А на коне — просто Бог. Как Витя Сидоров — на машине. Ну и типаж шикарный… Сама видишь, какая физиономия.

— Да уж… Просто разбойничья, — закивала Стелла.

Выход из «темницы» отсняли в два дубля. Пациенты прошли по лабиринту колоритного подвала, возглавляемые, видимо, вконец спятившим (нормальный человек таких бы не выводил, а понадежнее запер!) Художником — Радкевичем. Глеб Пекарев попускал, сидя на лестнице, пузыри — не без помощи фокусницы Эльвиры, выдавшей ему кусочек мыла для пышности пены.

Отплевавшись, он предложил:

— Пошли ко мне, девочки. Я коньячку привез. Михаил же отпустил пациентов?

Стелла замотала головой, умоляюще глядя на Ирину.

— Дите желает посмотреть творческий процесс, — пошутила та. — Попозже придем. Пусть полюбуется, как Рустик дерется.

— Какая кровожадность в столь юном и прелестном создании! Предупреждаю — зрелище не для слабонервных.

Приятельницы отошли в тень, спрятавшись за спины осветителей, чтобы не попасться на глаза режиссеру, который объяснял Огульникову и Рустаму Муртазину, что от них требуется.

Огульников должен был побить Рустама, вырубить, обменявшись с ним несколькими ударами, в возможность чего верилось слабо. Затем приковать к трубе наручниками, которые спустя некоторое время каскадеру следовало разорвать — их заблаговременно подпилили. Уж очень хотелось режиссеру показать крутизну героя — раз такого бугая вырубил, значит, и правда непобедим!

Сделали несколько дублей, и, хотя Огульников все больше входил в раж, режиссеру что-то не нравилось.

— Андрей! Жестче! Жестче! — кричал он.

— Да куда уж жестче? — взвился Рустам. — Он же со всей дури лупит. Андрей, сколько раз повторять — не доводи удар!

— Я актер, а не каскадер! — заносчиво возразил Огульников. — И вообще — это же кино! Извиняюсь, издержки производства.

— Эль, подгримируй Андрея! — потребовал оператор Егор. — У него морщины на лбу — просто ужас!