— Не кричи, лошадей распугаешь! — и взглянула ему прямо в глаза.

Он страшно смутился и вскочил на ноги, затем помог подняться ей.

— Ну как ты? Жива? Цела?

— Угу.

— Идти сможешь?

Вместо ответа, Рита схватила Расческу за повод и, оглянувшись, попросила:

— Подсади.

Влад развел руками:

— Ты… Ты… У меня просто нет слов! — сказал он и в смущении отвел глаза.

Рита ехала назад к конюшням, и лицо ее горело от поцелуев Влада.

Она думала о том, что, если для того, чтобы он ее еще когда-нибудь поцеловал, надо непременно свалиться с лошади, то она… Она, пожалуй, согласится.

Стелла сидела у себя в комнате на пятом этаже общежития — пятиэтажки коридорного типа, — и клеила макет декорации к спектаклю. Пожалуй, она даже радовалась, что осталась в этот вечер одна, — ее соседка по комнате Оля Горячева заявила, что идет на свидание, и убежала. Какое свидание? Ольга — страшнее атомной войны. Умом тоже не блещет, еле тянет на троечки. И кому только понадобилась? Вот защитит диплом, вернется в свое село в Зауралье, может, какой-нибудь гармонист-тракторист и клюнет. Будут вечерами на пару под баян петь: «О дайте, дайте мне свободу!»

Стелла усмехнулась, удивляясь, что подобные мысли приходят ей в голову. Все-таки последние месяцы сказались на ее характере: прежде она никогда не позволяла себе даже мысленно критиковать знакомых девушек — считала, что не ее это дело, а теперь… Или Горячева просто надоела ей своей безуспешно скрываемой завистью, которая постепенно, но неуклонно перерастала в настоящую ненависть? Тяжело жить в одной комнате с человеком, который тебя ненавидит. А еще тяжелее осознавать, что ненависть эта ни на чем не основана, кроме идиотской зависти, а потому неистребима.

Черной бумаги у Стеллы не было, и она принялась чернилами раскрашивать крохотный задник сцены. Окна в здании напротив гасли одно за другим, даже бравурные звуки гопака и дружного топота ног, доносившиеся снизу, из репетиционного зала, стихли — устали ребята: и музыканты, и танцоры…

А может, зря она черным?.. Нет, так и надо. Замысел режиссера в том и заключается, чтобы подчеркнуть мрачный характер этой сцены. Замысел режиссера. Ее, Стеллы Богдановой, замысел… Потянет ли клуб столько декораций И костюмов? Найдутся ли энтузиасты? Должны найтись. Сосновка большой поселок… Мысли Стеллы вдруг потекли по совершенно иному руслу: Сосновка… Наш «Метрополь»…

После разговора с Кириллом Гуняевым она так и не уснула. К восьми утра — Стелла всю ночь просидела в красном уголке — курсовая работа была закончена, и в девять девушка уже отыскала преподавателя Ветрову.

Еще спустя некоторое время Галина Борисовна нашла Стеллу в читальном зале, где та готовилась к экзамену по истории.

— Стеллочка, все прекрасно! Безусловно зачет. Правда, слишком пылко, но… Знаешь, а у меня возникла идея… — громко заявила взволнованная Ветрова, вдребезги разбив тишину полупустой читалки.

Идея, которой ретивая преподавательница так и не поделилась со студенткой, оказалась далеко не самой разумной.

Когда через несколько дней Горячева, прибежавшая в комнату с выпученными глазами, шлепнула на стол перед Стеллой газету, в которой была напечатана ее несколько сокращенная и переработанная курсовая, девушка пришла в ужас.

Возмущенная Стелла помчалась к Ветровой, но наткнулась на такую стену непонимания, что поняла — объяснять что-либо бесполезно. Ни судьба Гуняева, ни вред, который могла принести столь поспешная публикация следствию, Галину Борисовну не волновали.

Стелла твердила, что статью обязательно следовало показать Козыревой, но Галина Борисовна только отмахивалась, говоря, что Марина Игоревна могла воспротивиться ее опубликованию, начала бы проверять и перепроверять факты. А ведь Гуняев с ней разговаривать не будет, вот и пойдет волынка. Если же поставить милицию перед фактом, тем непременно придется реагировать, так что в итоге сама Козырева, которой начальство ставит палки в колеса, останется довольна.

Впрочем, махать после драки кулаками было бессмысленно…

Стелла все-таки позвонила Марине Игоревне сначала на работу, где ей ответили, что Козырева заболела, а потом и домой. Там грустный старческий голос сообщил, что у Мариши температура, но если надо… Стелла не стала настаивать.

Статья произвела эффект разорвавшейся бомбы. На следующий день Стелла, как говорится, проснулась знаменитой. А уж когда в котловане действительно был обнаружен труп Виктора Семушкина — Червонца, как называл его Кирилл, за дело взялась прокуратура и в городе разразился грандиозный скандал.