— Ой! Товарищ, вы спите? – графиня Алиса нечаянно наступила на лапку премиленького существа — мохнатенькое, губки бантиком, глазки огромные, доверчивые, в них отражается Мир. – Не спите возле адского колодца, похожего на гроб Слона.

Горький плач не разбудит добрые чувства чудищ из колодца, а вы – островок милого обаяния и слабости в жестокой Стране Оплеух.

СЮ-СЮ-СЮ!

Графиня Алиса сюсюкала, вытянула губки дудочкой — добрейшая душа на основе морали.

Мелькнуло, свистнуло; графиня Алиса изощрённо увернулась от – летящего в голову – метательного ножа, даже кончик пряди волос срезал, словно серпом по усам гренадёра.

Помесь котёнка с лемурчиком стояло на задних сю-сю идеальных лапках, а в правых держало по метательному ножу – живые молнии.

Графиня Алиса оценила свои шансы, вгляделась в бездну прищуренных глаз и… в длинном красивом прыжке – росомаха позавидует – скрылась за поворотом, прижалась к крышке саркофага, придерживала взволнованные паровозы грудей:

— Стыдно-то как! Что в Институте Благородных Девиц скажут, когда узнают – а непременно узнают, потому что о гадостях и проступках становится сразу известно, словно их переносят на плечах марафонцы африканцы, – узнают о моём бегстве от существа, которое морально не привито, не знает правил поведения с барышнями, испытывает муки из-за своей эстетической неграмотности – так мучается эльф на приёме у академика живописи. – Графиня Алиса выглянула за угол… и чуть не поплатилась глазом – японская смертоносная звёздочка пролетела в двух дыханиях от вечности. – Ах! Невоспитанная зверушка с мольбой в заслуженных очах – ценность человеческая твои очи! – Алиса вздохнула, но долг – наставлять молодых, обучать правилам поведения – пересилил, в черепной коробке ворочался гигантский крылатый змей знаний.

Алиса со вздохом жалости, но без озлобления – злобничать неприлично – сняла юбочку, осталась только в сапогах (на ногах) и с обручем на голове – знак власти, силы идиллии над грязной реальностью.

С замиранием цельной души, со скромностью – присущей барышне – на палке высунула юбочку из-за крышки саркофага – так рыба удильщик приманивает карасей.

Два метательных ножа пронзили юбочку, словно два горячих взгляда Принца на Белом Коне.

Графиня Алиса вынырнула из укрытия, снежным бараном перекатилась – балерины рукоплещут!

В подкате сбила с ног очаровательную зверушку; помесь доставало из сумки новые метательные ножи, не ожидало нападения, отчего охнуло, открыло очаровательный миленький носик, но тут же получило оплеуху от разогретой — словно на Горячем Камне Гайдара ночевала — графини Алисы.

От сильнейшего удара маленькое чудовище перелетело через бортик колодца, взвизгнуло, напоследок ожгло графиню Алису упрекающим взглядом потерянного в жизни странника, и ухнуло, ОХ! как ухнуло в разверстую пасть ада.

Раздался грохот, будто стадо слонов свалилось, а не маленькое метатель ножей и других опасных колюще-режущих средств.

— Ах! Я не провела воспитательную беседу с нарушителем спокойствия, не отдала последние почести существу, ценный мех которого и глаза послужили бы эстетическим идеалам!

Дурно, невоспитанно, но, надеюсь, никто не узнает, потому что горько плАчу в душе, словно меня прибили гвоздями к стиральной машинке «Эврика».

— Несмотря на то, что от пришельцев, особенно барышень – ожидаю пакости – мелкие и великие, разочарование моё – выше границ спектра, словно меня посадили голую на муравейник и посыпали сахарной пудрой. – Изящная барышня в строгом платье классной дамы, с лорнетом в руке и шпильками из дамасской стали в волосах – ёлка – легко сдвинула крышку базальтового гроба, выпрыгнула грациозно, изогнулась, одним ударом снесла толстый — как самомнение поэта – сталактит (графиня Алиса с уважением плясала в замысловатом придворном реверансе – проявляла уважение к классной даме). – В дни моей молодости членские взносы платили только активные, а домашних питомцев уничтожали — преступники, пассивные, запятнанные дамы с опущенными глазами, словно на каждое веко прикрепили по доске почёта.

Вы, барышня, отправили в ад мою Зизи — любимейшую помесь собачки и обезьяны, совершенство, взлёт генной инженерии. – Из правого ока классной дамы выкатилась хрустальная слеза устремления, сопротивления злу, борьбы со сломанными неокрепшими тёмными личностями (графиня Алиса рыдала, укоряла себя за излишнюю жестокость к метателю ножей, била кулачками в каучук грудей). – Я – герцогиня Чеширская — животных обожаю – лапками они меня любят, а я их подкармливаю, шёрстку вычесываю – холю, лелею; Белого Кролика приручила, он за морковку Родину продаст.

Чеширского кота обучила прекрасным манерам, в церемониймейстеры готовлю животное – за вражескими шпионами подглядывает, саркастически улыбается, в воздухе только улыбка зависает, а сам он у меня на коленях, мурлыка сдобный.

Началось в моём глубоком детстве, когда я впервые пришла на ярмарку: сальные толстые тётки, карманные воришки, продавцы неприличного, зазывалы в кабаки, бордельные балерины с поднятыми выше головы ногами, – восторг для маленькой девочки.

Мой батюшка отправился торговаться с цыганами – они коней воруют, поэтому дешево продают, окаянные, нет на них духовного воспитания личности, словно мрак проглотили.

Ко мне подошёл странник – борода до земли, посох плющом увит, а на страннике из одежды – кроме бороды и усов – сандалии только с кожаными ремешками, похожи сандалии на Египетские лапти.

«Вы – Гермес с Олимпа?» – я знания проявляю, видела в папенькиной книжке картинки с Олимпийскими богами – все боги обнаженные, как и странник передо мной; познавательно, как в Цирке братьев Гримм.

Батюшка от меня книжицу – воспаляющую воображение – прятал под шкаф, но я – бедовая герцогиня, читала, и от тайн книжки у меня фигурка округлялась, глаза выпучивались, будто их мёдом намазали и отдали в аренду шмелям.