– А если она ласты склеит?
– провизжала я, не соображая, какими словами оперирую.

Аня снова замолчала на несколько минут. Я тоже не нарушала тишину. Мы сидели замерев, словно на картине.

– Думаешь, ее изнасиловали?
– пролепетала я. Мне стало еще более не по себе, я вся съежилась.

Соседка с удивлением посмотрела на меня, будто я говорила бессмыслицу.

– Не знаю, - протянула она в растерянности, - может быть.

Наконец, Аня встала, включила светильник, прочистила горло, убрала волосы с лица и наклонилась над успокоившейся девушкой. Она положила одну руку ей на плечо, а второй потянула вверх подол длинного сарафана и задрала его до самой груди. Белья на ней не оказалось. Пах был припухшим. В подбритых местах краснели многочисленные воспаленные точки. Между ног размазанными струйками засохли выделения. Черные курчавые волосы поприлипали к животу и ногам. На бедрах проявились синяки. Ком подкатил к моему горлу. Я забыла обо всем плохом, что думала об этом человеке - сейчас это была лишь беззащитная девочка, над которой надругались.

– Нельзя же так...
– я заплакала.

Аня стояла в нерешительности всего несколько мгновений. Потом она достала из тумбы пластинку таблеток и ткнула мне.

– Выпей пару штук. Ты мне сейчас нужна будешь.

Я пошла на кухню, выпила две таблетки валерьянки, умылась и вернулась, готовая выполнять поручения боевого товарища. Та курила на балконе и разговаривала по телефону. Я посмотрела на Галю... Я считала себя сильным человеком, но сейчас была беспомощной, как котенок, глядя эту несчастную. 'Так вот, куда вы едете...', подумала я и снова перед глазами промелькнули лица тех, кому я обещала звездную славу... Я раньше видела изнасилованных. Когда мне было лет десять, на выходные родители часто отправляли меня и младшего брата к бабушке на совхоз, который находился километрах в трех от нашего района. Машины у нас не было, и почти всегда мы ходили туда пешком, не привязываясь к расписанию нечастых автобусов. Отец по очереди садил нас на плечи и рассказывал про звезды, шагая по разбитому асфальту. В один из таких дней мы вышли очень рано, не помню, зачем, помню только, что было лето, солнце едва взошло, и дороги были пустыми. Подходя к первым улицам поселка, мы заметили фигуру, медленно идущую нам навстречу. По мере ее приближения, наш разговор о космических кораблях и подводных лодках прерывался и постепенно совсем стих. Перед нами была девочка лет шестнадцати, наверное. На ней была черная майка на бретельках и очень короткая черная же юбка, а поверх всего болталась растянутая кофта-сетка из серебристого люрекса. У нее была стрижка каре, и рыжие волосы торчали беспорядочной копной. Колготы были изодраны, на теле во многих местах виднелись ссадины и царапины. Тяжелые туфли на платформе были пыльными, со сбитыми носками - вероятно, она часто спотыкалась. Девушка шла, не поднимая на нас глаз, под которыми размазалась косметика.

– Ребенок, ты откуда?
– спросила мать, приостановившись.

– Из Нагольчика...
– прозвучал едва слышный ответ. Девочка слабо улыбнулась и пошла дальше. Так же сделали и мы.

Нагольчик - небольшой поселок, который находился километрах в пятнадцати от совхоза, и топать ей туда пришлось бы долго. Но мы ничего не сделали. Родители замолчали до самого дома бабушки, и мы с братом не смели ни о чем спрашивать. На секунду я обернулась, чтобы еще раз увидеть удаляющийся силуэт. Тогда я еще не поняла, что это значило, очевидным было лишь то, что ее кто-то обидел, но с каждым годом картина, не покидающая мою память, становилась все яснее. Все страшнее и неприятнее было думать о том, как она пришла в то состояние, в котором мы ее увидели. Все чаще возникал вопрос: почему родители ничего не сделали? Я так никогда и не решилась задать его.

Аня прервала мои мысли, хлопнув балконной дверью.

– Сейчас будет машина, мы едем в больницу. Скажем, что туристы.

– У меня почти нет денег, - запереживала я.

– Все нормально. Главное, помоги мне дотащить ее вниз.

Мы спустились и, обходя центральный вход, вышли на улицу через боковую арку. Галя едва передвигала ногами и каждую минуту с одинаковой интонацией спрашивала, куда мы идем. Ее уже не дергало, она была как вареный овощ.

Темный седан стоял между зданиями прачечной и фотосалона, подальше от света уличных фонарей. Из машины вышел крупный мужчина, открыл заднюю дверцу и мы дружно уложили наш живой груз на заднее сидение.

– Так, возвращайся в номер, сиди тихо и не ложись пока спать. Если появится кто-то с проверкой, скажешь, что мы в больнице, только обязательно сразу позвони мне, предупреди. Сама никого не ищи, я потом поговорю с Ленкой. Звони, если что.

Она направилась к пассажирскому сиденью, но по пути остановилась и указала на все еще стоявшего рядом со мной мужчину:

– Кстати, познакомься. Это Рой.

Мужчина обернулся ко мне и протянул руку.

– Здравствуй, - поприветствовал он по-русски с сильным акцентом.

Я онемела от удивления, но все же протянула руку в ответ.

Вернувшись в номер я долго не могла прийти в себя. Только что я пожала руку, которая превратила женское лицо в кровавое месиво... Я начала припоминать, что уже встречалась с этим человеком. Легкая седина в волосах, стильные оптические очки, дорогой запах, отлично выглаженная рубашка, белые туфли...Да, точно. Несколько раз мы здоровались в лобби, я еще думала, что он тоже здесь живет и удивлялась, почему он выбрал такой убогий отель. Он казался мне очень привлекательным... Но что у них за отношения с Аней? Почему он ей помогает? Это же чудовище. Что если кто-то узнает, что он был здесь с нами? Тысячи вопросов крутились в голове, и я не находила себе места.

Никакой проверки не было, все было тихо и спокойно в течение следующих нескольких часов. Меня начал одолевать сон - сказывались события последней ночи. Я набрала Аню, но та не отвечала. Решив, что ничего страшного не произойдет, если я прилягу, я рухнула на кровать, положив телефон рядом с собой. Казалось, я должна была заснуть в ту же секунду, но глаза мои открывались и упорно смотрели в потолок. Этого еще не хватало - бессонница при сумасшедшей усталости.

Город проснулся, и с улицы начал доноситься шум нового дня. Я снова набрала Аню.

– Да, я сейчас буду, - торопливо прозвучало в трубке, и затем связь прервалась.

Я встала, зевнула и поплелась на кухню ставить чайник. В коридоре послышались спешные шаги и дверь распахнулась.

– Никого не было?
– громким шепотом спросила моя соседка.

– Нет. Что там? Где Галка?

– Ее надо будет забрать после обеда, сейчас ей ставят капельницы - вымывают какую-то дрянь из организма.

– Она уже вменяемая?

– Да, ничего страшного, к вечеру будет в полном порядке. Ну, никто не догадается, во всяком случае.