– Ну, здравствуй поближе.

– Привет, - внезапно я перешла на 'ты', - сразу начну с главного - им нужно время, чтобы рассчитать меня, так что к двум никак я здесь не закончу.

– Это не очень хорошо...Какой день сегодня?.. Давай ты узнаешь, во сколько тебя отпустят, и тогда я буду думать.

Я снова позвонила Лизе, но она снова ответила, что все зависит от Паттайи, а от Ленки пока не было ничего, и вообще, вероятнее всего, что раньше завтрашнего дня ничего не приключится.

– Слушай, мы можем сегодня еще остаться здесь, но завтра до двух точно нужно выехать, - немного подумав, сказал он.

Я широко заулыбалась и молитвенно сложила руки.

Безумно радовало то, что разговаривали мы, словно знали друг друга сто лет, и я не чувствовала дискомфорта рядом с ним. Анвар был родом из Уфы, двадцать пять лет прожил в Канаде, пятнадцать - здесь на острове, и это при том, что из Башкирии его вывезли, когда ему было двенадцать... Я не стала озвучивать свои подсчеты, позволив человеку наслаждаться выдуманным возрастом, который, кстати, выдавала его внешность. Он был очень высоким, заметно сутулился и часто трогал свои глубокие морщины на лице.

Мы забрали мои вещи и поехали на поздний завтрак. Уже во время этого самого первого общения в живую, я узнала, что его жена - бывшая проститутка, которую он вытащил из помойки, вымыл, причесал и сделал красавицей, научил работать, а теперь эта тварь неблагодарная не просто кинула его, а еще и решила самостоятельно заняться его же бизнесом, отобрав его же технику. Всем этим, вперемежку с фотографиями кареглазой красотки, какой стала дешевая путана, он забивал мне голову в течение полутора часов. К слову сказать, красотка оказалась на двадцать лет младше супруга, и в самом расцвете лет 'эта сука неожиданно так решила уйти в самостоятельное плавание'.

– Анвар, при всем уважении, а ты не думал об этом, когда женился на ней?

– Да я все понимаю, что она молодая, красивая, что вокруг нее мужики толпами бегают, а, кстати, чего им не бегать? Знаешь, сколько я денег вывалил, чтобы привести ее в такую форму? Я ей и витамины, и спортзалы, и...
– и далее по списку снова шла тирада, повествующая о том, сколько он для нее сделал...

Слушая его, я начала думать о том, как буду расшаркиваться перед Артуром и обещать прилежно отработать контракт, потому что моя разболтанная нервная система не обещала вытерпеть этого человека до того момента, как мне вручат паспорт. Видимо, Анвар почувствовал, что я не одобряю то, как он отзывается о бывшей, а точнее - побоялся выглядеть не таким уж героем, каким он себя описывал. Неожиданно он ретировался и стал петь о том, что желает ей всего только хорошего, но что ему, мол, больно смотреть на то, как она становится ему конкурентом и что им придется постоянно пересекаться. Меня немного отпустило...

Кое-как, в поездках к морю и посиделках в кафе, прошел день, и к девяти мы направились в клуб узнать, как там обстоят дела с моим расчетом. Оставив Анвара на растерзание стриптизершам, я поднялась в офис. Кстати говоря, место это было гораздо ярче того, что было в Паттайе. Высоченные потолки, три большие сцены, которые, соединяясь, являли собой и барную стойку, длинный шест на высоком подиуме посреди зала - все это создавало резкий контраст с норой на Уолкин Стрит. На лестнице я столкнулась с Аленой, которая восторженно крикнув 'Ой, привет, я сейчас поднимусь!' пронеслась мимо меня. Лиза, маленькая крепкая брюнетка с мелкими же, невыразительными чертами лица уже ждала меня с результатом: моя зарплата была сто восемьдесят шесть долларов.

– Да ладно?! Плюс?
– не поверила я своим ушам.

– Ну да, плюс, - снисходительно улыбалась Лиза. Видимо, она уже долго работала, раз не удивилась подобной реакции.

Сейчас это кажется даже не смешным, а жалким - работать и мечтать, чтобы не быть должной начальнику, а тогда для меня было несказанной радостью услышать такой вердикт. Оставалось доложить тысячу триста и забыть об этом месте. Я помчалась вниз, даже в сланцах чуть не свалившись с крутых ступеней. Анвар сидел в окружении двух прелестниц, которые чинно попивали чай и заглядывали к Чапе, доставая ее своими 'уси-пуси'.

– Ура, все готово! У меня даже зарплата есть - сто восемьдесят долларов, - гордо заявила я и нагло посмотрела на девочек, показывая, что они должны убрать свои уши.

– Вот и славно. Значит, завтра обналичим денег и уедем.

– А сегодня никак нельзя, а? Хочу поскорее уже расквитаться с этим местом.

– Нет, мне банк нужен. Не переживай, завтра расквитаешься.

Помахав на прощанье Алене, которая была на сцене, и пообещав Оле с Жанной еще пересечься с ними, я покинула клуб, почти с радостью сопровождая своего нового кавалера. Мы засели в уютном ресторанчике, где я с удовольствием поглощала вино с сыром, не обращая внимание на возобновившееся нытье Анвара - я решила абстрагироваться от всех препятствий в мире и во что бы то ни стало убраться поскорее домой. Вел он себя вполне достойно в отношении меня, не позволял себе каких-либо лишних движений, прикосновений или намеков. Наоборот, видя, что я перестала реагировать на его рассказы о жене, он все больше стал говорить о работе, объяснять, какие у меня будут задачи и хвалить мое знание английского.

Выбрать отель оказалось задачей не из легких. Зона была туристической и цены соответствовали, а Анвар, как местный житель, не хотел платить втридорога. Наконец, мы зарегистрировались в одной из гостиниц, когда на часах было давно за полночь. Я падала с ног, но знала, что день еще не окончен. Номер нам дали с двумя кроватями - видимо, собачка придавала нам какой-то умилительный вид семьи папа-дочка. Я приняла душ, вынула из сумки тунику, прихваченную из чемодана на всякий случай, и на секунду остановилась в нерешительности. Безумно хотелось лечь на свободную кровать и крепко-крепко уснуть, но я понимала, что должна поступить иначе, хотя мы ни разу это не обсуждали. Я легла спиной к нему, умостившись так, как обычно мостятся под крылом любимого. Пару минут ничего не происходило, и я даже начала проваливаться в сон, но конечно, повезти мне так не могло - мужчина сзади ожил и начал поглаживать мне живот через тонкую ткань. Он делал это очень аккуратно, едва шевеля рукой, но ощущала я это так, как еще день тому назад на заднем сидении машины. Я задышала чаще, готовая расплакаться, а он, видимо, принял это за возбуждение и стал действовать еще активнее. Чтобы все поскорее закончилось, я стащила трусы и приготовилась к собственному изнасилованию, и Анвар с готовностью начал пристраиваться. Когда я поняла, что он не планирует надевать презерватив, я откатилась и попросила его 'одеться', отгородившись от него простыней, а он тяжело вздохнул и уставился в потолок, давая понять, что у ничего с собой не было. Я не позволяла себе небезопасный секс с новым партнером, и в моей косметичке, как и у многих женщин, всегда были две неизменных вещи: прокладка и презерватив, но радовать его запасливостью я не торопилась. Он продолжил ласкать меня, а я лежала и понимала, что если сейчас не дам ему, то все может накрыться медным тазом. Его кожа была такой противно мягкой, что я старалась не прикасаться к нему, ограничиваясь тем, что просто не отталкивала его. Наконец, он откинулся на подушку, видя, что ничего не выйдет.