– И еще, девочки, забудьте на время свои имена, сейчас у вас есть только имена сценические. Еще раз: как тебя зовут?

– Диана.

– Хорошо, Диана, походи вокруг шеста. Можешь за него взяться, не бойся.

Наташа взялась за шест, как за флагшток, и зашагала, словно на параде.

– Стоп-стоп-стоп. Слезай. Девочки, давайте так, чтоб мы не тратили время: кто что-то уже умеет, показывайте, чтоб я могла поделить вас по уровням подготовки. Будем заниматься в разное время, чтоб вы не скучали, когда я буду показывать новичкам то, что вы умеете. Выходите, не стесняйтесь.

Я не удивилась, когда Оля молча встала и поскакала к сцене. Это было на нее похоже.

Она попросила тряпку протереть пилон, чем вызвала одобрение на лице Вики. Взобравшись, как по канату, под потолок - а при ее росте примерно с метр пятьдесят это было два подтягивания - Олька тщательно протерла шест с верху до низу. Отбросив тряпку, она запрыгнула наверх и начала вытворять невероятные штуки: вверх ногами, боком, на одних руках, на одних ногах и порой - вообще непонятно каким образом держась. Мы дружно зааплодировали, и Вика сказала, что сегодня она выходит на сцену. Потом вышла Жанна и тоже удивила. При всей изящности ее фигуры она...отвратительно двигалась. Она умела делать трюки, но танца, как такового, не было. Между маневрами были паузы, в которых она перетаптывалась с ноги на ногу и настраивалась на следующее движение.

– Хорошо, ты тоже танцуешь сегодня, - одобрила Вика, - но ко мне все же походишь, я записываю тебя во вторую группу, поработаем над пластикой.

Еще несколько девочек показали свои умения, но к танцам пока допустили только моих подружек.

Пришло время дилетантов. Я тоже решила не тянуть кота за хвост, и пошла к сцене по первому требованию. Чего и следовало ожидать, ходьба моя была 'с наилучшими пожеланиями'. Вика сменила меня, взялась высоко за трубу и поплыла вокруг нее. На нее приятно было смотреть. Ничего не делая, не раздеваясь и не крутясь под потолком, она притягивала внимание настолько, что не хотелось отводить взгляд. Это было искусство.

– Аврора, теперь повтори за мной.

Такое я себе взяла имя. Не знаю, почему. Нам дали список имен для выбора, и Аврора была самым первым. Дальше я не читала.

После того, как каждая из нас походила вокруг шеста, Вика снова поднялась на сцену.

– Теперь следующий момент. Вы все обратили внимание на то, что шест вращается, да? Они бывают статическими, но у Артура во всех клубах стоят вращающиеся. Сегодня мы попробуем буквально по разочку покрутиться, чтобы немножко привыкнуть, и со следующей недели начнем учить более сложные крутки.

Она зажала шест правым локтем, стала левой ногой на маленькую металлическую подножку у основания и, оттолкнувшись другой ногой, согнув ее в колене и прижав ступню к внутренней стороне бедра левой ноги, завертелась с безумной скоростью.

– Секрет пилона в том, - объясняла она, замедляясь, - что чем ближе мы прижимаем к нему тело, тем быстрее вращаемся, и наоборот - чем дальше отодвигаемся, тем медленнее кружимся и постепенно останавливаемся. Второй рукой можете обхватить локоть, это красиво смотрится в быстрой крутке, а в медленной - можете гладить себя, запускать пальцы в волосы... что угодно, только пусть рука не болтается, как сосиска.

Она немного покружилась, показывая, как это работает на деле.

– Очень важный момент - крепко зажать руку в кулак, когда вы держитесь локтем, иначе рука может соскользнуть, вы упадете и, вероятнее всего, травмируетесь. Безопасность у нас, как и везде, - превыше всего.

Я снова полезла на сцену. Зажала локтем шест, встала на подножку, оттолкнулась, и - закружилась. Мне пришлось схватиться второй рукой, чтобы не упасть. Моя нога соскользнула с педали, и на какую-то минуту я тихо повисла на трубе. Все молчали. Вика подошла и, поддерживая, помогла сойти со сцены.

– Помнишь, где вода и туалет?

– Да.

Я пошла в сторону гримерки. Меня стошнило.

По указанию наших дражайших управляющих, красивые и нарядные, с гладко выбритыми ногами, в боевой раскраске, которая должна была хорошо просматриваться сквозь мрак зала, мы пошли вечером в клуб. В половине девятого каждого вечера там проводилось собрание, на котором поднимались всевозможные вопросы со стороны работников и администрации. Вела эти заседания Елена, иногда подменяемая другими менеджерами. Лена была грубой и даже хамоватой, разговаривала на каком-то суржике и при этом пыталась звучать невообразимо круто, используя древние заготовки сарказма и откровенных оскорблений, но все делали вид, что она - матерая баба и говорит дело. За какие-то заслуги еще пару лет назад ее сделали менеджером, и сейчас никто не смел ей перечить, опасаясь желчи, которую она не стеснялась изрыгивать, и потока штрафов, на которые она не скупилась.

Поначалу нашей задачей было подсаживаться к клиентам и разводить их на заказ выпивки, кальяна или закусок, с чего мы имели пятнадцать процентов заработка, выплачиваемых раз в неделю. Для некоторых эта задача стала непосильным трудом, потому что молодые и неискушенные, девочки привыкли, чтобы их уговаривали составить компанию, а теперь за каждого угощающего нужно было прямо-таки бороться. Помимо стеснительности, сложность для новичков состояла в том, что опытные акулы тупо уводили клиентов практически из рук, и мало кто осмеливался спорить с ними, потому что в основном это были лица, приближенные к ее величеству Елене. В большинстве случаев вновь прибывшие толпились внизу на улице с флаерами в руках, приглашая прохожих посетить клуб. Как оказалось, это тоже было нашей прямой обязанностью. Это было похоже на армию, наверное, - дембеля ходили, распустив перья, средний класс тихонечко работал, стараясь не перебегать дорогу старшим по званию, а салаги раздавали листовки у подножия иерархии. Потом поступал новый заезд и все перемещались на ступень вверх, как и положено в любой структуре. Были, конечно, исключения, без которых нигде не обойтись - иногда приезжали те, кто уже работал в этой сфере ранее, и тогда они либо плевались, прерывали договор и ехали в другое место, потому что им было с чем сравнить, либо оставались и становились сразу у верхушки айсберга, умело лавируя между условиями контракта, штрафами и притязаниями начальства, и зарабатывая приличные деньги. Была еще одна привилегированная каста - те, кто возвращался на повторный контракт, как моя соседка Аня, например. У них не было норм, им делали снисхождения в отношении свободного времени и они почти по-дружески общались с начальством, но все это было при условии, что девочки приносили клубу доход, в противном случае дружба испарялась и на них ополчались ничуть не хуже, чем на неумелый планктон этого болота. Все это было видно невооруженным глазом, и первого вечера было достаточно, чтобы рассмотреть общую картину, которая не менялась, по всей видимости, со времен основания клуба. Утверждать, что она была таковой везде, было бы неверным, хотя бы потому, что далеко не во всех клубах практиковалась консумация, поэтому пока что мне не нравилась не работа в целом, а заведение в частности.