– Понятно, - кивнул великий князь.

– Увеличим нагрузку, чтобы некогда было думы разные выдумывать. Так же посоветуем поступить в гражданских учебных заведениях.

Музыка опять стихла - и до них снова донеслось щебетание придворных:

– Вы знаете, - радостно говорила молоденькая фрейлина - из новеньких.
– А над женой генерала Лютаева мы все-таки подшутили!

– И как - розыгрыш удался?
– спросила у нее графиня Снегирева.

– Шутите? Когда он получил грамоту величайшего рогоносца, да еще и с намеком, чьей любовницей является его обожаемая супруга... Он был вне себя...

– А она что... правда с императором?

– Нет, конечно... Она столь провинциальна, что любит своего мужа.

Счастливый, нежный, звонкий смех утонул в беззаботной музыке. И снова закружились пары - юбки, туфельки, прически, мундиры, усы, бакенбарды, перчатки, эполеты, веера. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз....

– Вы знаете, что мой подчиненный подал рапорт - и отбыл в свое поместье, - негромко сказал граф Морозов.
– Вот, значит, кому я обязан тому, что толковый человек покинул свой пост.

– Надеюсь, он не поверил во весь этот бред, - тихо сказал князь Радомиров, который был самой первой жертвой подобных увеселений.

– Не знаю, как к студентам, - прорычал военный министр, - а вот к этим бездельникам я бы метод физического воздействия применил!

Великий князь лишь пожал плечами.

Идею подобных розыгрышей подала императрица. Собственной персоной. И для своего первого развлечения она выбрала его, великого князя Радомирова, двоюродного брата ее мужа. До этого он относился к ее величеству безучастно, хотя и с некоей долей уважения. Но однажды, года три назад, к нему в кабинет в Министерстве явилась смущенная и негодующая девица - из новых придворных дам ее величества. Кстати говоря, девица эта ему как раз нравилась. Она общалась со всеми, умудряясь глупо не хихикать...

И в тот раз она не хихикала. Она была в странном настроении - смеси негодования и смущения. Добилась приема. Кинула ему на стол официальный бланк Министерства.

– И что это значит?
– прошипела она.

Князь с интересом взял бумагу и прочитал. Приказ фрейлине ее Величества, урожденной княжне Льдовой, приступить к обязанностям любовницы Великого князя Радомирова.

Он поднял глаза. Его недоуменный взгляд столкнулся с ее возмущенным.

– Какая гадость, - неторопливо протянул он.
– Надеюсь, вы не решили, что я имею к этому хоть какое-то отношение?

Девица потупилась.

– Единственно, что мне интересно, как эти... шутники раздобыли мой незаполненный министерский бланк.

Потом они с княжной Льдовой - и ее женихом - пришлось и его посвящать в интригу - затеяли целое расследование.

– Зачем?
– спросил он у императрицы, когда все узнал. Придворные, которые в этом участвовали, были уже отлучены от двора.

– Скучно, - отвечала она ему.

Ей было скучно. А идиотская идея прижилась...

Он дернул щекой, представляя в роли жертвы розыгрыша Иру. Или его в роли генерала, получившего письмо об измене...

И вот что ему теперь делать? Он привязался. Он - надо, наконец, признаться самому себе - полюбил...

Соблазнить ее - и сделать своей любовницей - не позволяла совесть. Женой... Да... Женой Великого князя Радомирова - наверное, здравый смысл. И любовь к ней...

Самое мудрое, что он мог сделать - это оставить девочку в покое...

Тут он представил, что не подойдет к ней больше, не заговорит. Что в ее серых глазах поселится тоска. Или ненависть к нему - если обставить прощание как положено, с привлечением его как бы новой пассии...

– Прошу прощения, ваша светлость, - обратился он к графу Морозову, который тоже задумался - о чем-то своем.
– Но мне придется вас покинуть.

И... князь Радомиров сбежал с бала. Ничего, пару часов они тут точно без него обойдутся. В свой дворец - переодеться - он же не сможет появиться перед ней в белоснежной парадной форме с золотыми аксельбантами и россыпью орденов. Придется переодевать. А еще надо отнести поесть - наверняка она забыла.

Так он и появился в госпитале - в обычном черном кителе без знаков отличия и с корзинкой, полной еды.

– Чем мы может вам помочь?
– привстала ему навстречу целительница, увидев форму.
– У вас что-то случилось?

– Понимаете, - обратился он к ней.
– Я бы хотел увидеть Ирину Алексеевну Иевлеву. Она сегодня дежурит.

– Вам ее вызвать?

– Не нужно. Я не болен. Просто осенью... Она мне спасла жизнь. Я бы хотел поздравить ее с праздником.

– Вообще-то не положено...

– Пожалуйста.

– Ладно, проходите, - во взгляде читалось и одобрение, и интерес, - только тихонько. Вас проводить?