Она вцепилась в руку Брейдена.

– Можно я тоже приду?

– Да, конечно, - ответил он.
– Нам нужен полузащитник.

Я закатила глаза. Эмбер просилась не играть, а наблюдать.

* * *

Эван обнял меня на прощание, а затем уехал. Следом за ним уехала Эмбер на своей машине. Мы с Брейденом стояли рядом до тех пор, пока ее задние габаритные огни не скрылись за углом.

– И что это было?
– спросил он.

Я отступила от него на шаг.

– Что?

– Ты притворялась, будто ничего не знаешь о бейсболе.

– Я просто была милой.

Он хмыкнул, и его лицо приобрело такое выражение, которое появлялось всегда, когда кто-то говорил нечто глупое - подбородок опущен, глаза едва не закатываются.

– Правда? Потому что казалось, ты разыгрывала из себя идиотку.

– Неважно. Ты все равно не должен был это делать.

– Делать "что"?

– Приглашать его на футбол.

– Твои братья хотели с ним познакомиться. Они мне писали.
– Он показал телефон, будто от этого мне стало бы легче.

Сделав глубокий вдох, я постаралась успокоиться.

– Почему ты так злишься?
– Мне не нравилось, что он так хорошо мог прочитать меня в этот момент.

– Потому что ты только что отнял у меня одну из самых любимых вещей.

– Ничего я у тебя не отнимал.

Я почувствовала сильное напряжение в груди, и у меня возникло непреодолимое желание покалечить Брейдена.

– Я не смогу играть завтра. Мне придется сидеть в сторонке и болеть.

– Почему? Ты замечательная футболистка.

– Потому, Брейден. Там будет Эван.

Брейден разозлился, а он очень редко злился.

– Если ты не можешь быть с ним самой собой, тогда тебе не следует с ним встречаться.

Я испустила тихий издевательский смешок.

– О да, быть самой собой. Перехватывать мяч у парней, падать в грязь, зарабатывать тачдауны - это реально нравится парням.

– Некоторым - да.

– Правда, Брейден? Кому? Скажи мне! Потому что последние пять лет я играла с одними и теми же десятью парнями, и ни один из них не приударил за мной, не говоря уже о том, чтобы пригласить меня на свидание. Ни один! Думаешь, хоть кто-то из них воспринимает меня как девушку, с которой хотел бы встречаться? Конечно нет! Они видят во мне... погоди, как вы там выразились во время игры в диск-гольф? Ох, точно. Большую, крепкую штучку. А если они хотят кого-нибудь позвать на свидание, то идут в торговый центр или клуб и находят девушек, которые носят облегающую одежду, красят ногти и хихикают над их шуточками. Я видела, как парни смотрели на Эмбер. Я видела, как ты смотрел на Эмбер. Парням не нужен соперник, они хотят болельщика. Так что уж прости меня, если мне немного пришлось пойти на компромисс с самой собой, чтобы завести парня, - я указала на дорогу, - милого, хорошего парня, который не смотрит на меня как на своего товарища по команде.

Мои глаза жгло от гнева.

Теперь уже Брейден отступил на шаг назад. Затем крепко закрыл глаза, выдохнул, и вновь открыл.

– Ты такая бестолковая. Просто не верится, что самая упрямая девушка в мире готова пойти на такое ради парня, который этого даже не стоит. Ты не должна притворяться кем-то другим. Твои братья будут в бешенстве.

Напряжение в моей груди стало невыносимым. Мне нужно было побегать, иначе это напряжение не даст мне спать всю ночь. Либо побегать, либо хорошенько врезать Брейдену - это сейчас, если честно, было соблазнительнее.

– Он стоит. Спокойной ночи, Брейден, - сказала я и побежала. В джинсах особо не побегаешь, но воздухопроницаемый джемпер и кроссовки, которые я всегда носила, спасли ситуацию.

Я знала, что Брейден последовал за мной. Все-таки была середина ночи, и он понимал, что мой папа убьет его, если он отпустит меня одну. Я слышала, как он бежал примерно в двадцати футах позади меня, и надеялась, что парень изнемогал в своих джинсах и футболке поло. Надеялась, что его ноги в кедах болели.

Большой холм был отметкой в три мили, и я оглянулась через плечо на Брейдена - он отстал еще на пять футов. Я знала, что, если бы захотела, могла избавиться от него на этом холме. Я могла бы ускориться и выбрать другой путь. Но я этого не сделала. Адреналин уже поступил в кровь, сбавив напряжение, и мне стало тяжело злиться. Поэтому я немного замедлилась, позволив Брейдену держаться в двадцати футах от себя, и срезала через парк, чтобы сократить свою обычную пробежку в семь миль до пяти.