— Танец может много сказать о человеке, Неумолимая, — говорил архивариус, и на губах его играла мечтательная улыбка. — Больше, чем слова. Чем аура, даже.

— А о креадоре? — однажды спросила я, и так зная ответ. И он не разочаровал меня.

— Креадор в танце совершенно открыт. Практически обнажен. Ему не спрятаться, не ввести никого в заблуждение. Танец для креадора — как зеркало души.

Зеркало… Я вспомнила зеркало в нашей академии. Мне так и не удалось посмотреться в него после того, как я ее закончила.

— А что вы можете сказать обо мне, магистр? — грустно спросила я, после того как мы закончили тур.

— О Неумолимых я предпочел бы помалкивать, — пытался отшутиться архивариус, но потом все-таки

добавил. — Вы не очень счастливы, Бренна. Но это временно.

Больше я не задавала ему вопросов.

Прошел месяц. Второй. Третий. Успела вернуться Линда — и очень скоро я поняла, что уж она-то точно нашла свое счастье. Да и искать далеко не надо было: Ральф всегда поблизости. Она ведь не контролер, в разъездах не бывает. Ральф будто перестал меня замечать — смотрел мимо, с вопросами не обращался, поручений не давал. Испытывая недоумение: почему же он держит меня в резиденции, если не хочет видеть, я несколько раз намекала ему, что неплохо бы отправить меня с миссией. Но он попросту игнорировал любые намеки. Лишь однажды попросил освежить навыки владения артефактами. Я с радостью ухватилась за это занятие: от полного бездействия становилась раздражительной и чувствовала себя пустым местом.

В резиденции имелась собственная площадка для миротворения. Правда, миры здесь не возводились: в нашем округе почти полностью отсутствовала мана. Это место специально было выбрано для резиденции контролеров, дабы не создавать помехи — в отличие от главного офиса, где маны было в избытке. Ибо как же обойтись без нее главным магам-творцам. В основном площадку использовали как раз в тренировочных целях.

Воздействий, которые оказывают артефакты, мы знаем всего четыре. Предметы и делятся по характеру действий. Первые, и главные — созидающие. С их помощью можно творить — строить, например. Или создавать существ, если нет матриц. Вторые — защитные. Это всевозможные тотемы и талисманы, они известны каждому ребенку-магу и действуют сами по себе (никто, даже ведущие маги, не знает — как). Третьи — усиливающие. О, с одним из таких артефактов мне пришлось столкнуться в академии. И я хорошо запомнила, насколько действие такого предмета может быть опасным. Они, пожалуй, самые сложные в обращении, тут необходимы навыки и недюжинная смелость. А вот последние — самые простые. Артефакты-разрушители. Практически не требуют дополнительных знаний, действие их молниеносно, но — увы, необратимо.

За несколько недель я потренировалась работать и с созидателями — того клочка манны, которым располагала резиденция, для артефакта хватило — и с разрушителями, уничтожая то, что построила. Усилителей Ральф мне не выдал. В тот день я как раз собиралась напомнить ему о них, как вдруг он вызвал меня к себе, даже оторвав от танго.

Извинившись перед архивариусом, я, как была — в облегающем синем платье с разрезом на боку, удобном для танцев, предстала перед начальником.

Ральф сидел за столом, перелистывая какие-то бумаги, и на меня не взглянул.

— Бренна, — бесцветным голосом проговорил он, и я вздрогнула. В кабинете он никогда не обращался ко мне иначе, чем Неумолимая. — Есть задание для тебя. Был бы признателен, если бы ты занялась им немедленно.

— Разумеется, — осторожно ответила я. — А что за задание? Плановая проверка?

— Да нет… — скучающе протянул Ральф и поднял взгляд.

Увидев, как я одета, он усмехнулся и некоторое время молчал.

Я почувствовала себя неуютно, как когда-то — в академии, вот так же стоя перед ним. Будто и не было последних лет.

— В одном из горных миров какие-то проблемы. Съезди — посмотри, пожалуйста.

— Конечно, — кивнула я. — Отправлюсь как можно быстрее. Креадор на что-то жалуется?

Лицо Ральфа на мгновение исказила странная гримаса: не то ухмылка, не то отвращение.

— Да, жалобы есть. Но не от хозяина мира, а от соседей.

— От соседей?!

Я не поверила своим ушам. Чтобы миры каким-то образом стали мешать друг другу — такое в принципе невозможно, ведь места творения каждый раз выбираются очень тщательно и как можно дальше друг от друга.

— Чем же мир мешает соседним? — слетел с моего языка вопрос.

— Фонит сильно, — ответил Ральф с полным равнодушием, глядя на меня в упор ледяными, как наше озеро зимой, глазами.

Я нахмурилась. «Фонит» — означает, что в мире нарушено равновесие. Это может быть что угодно.

Вообще что угодно. От полной ерунды, вроде землетрясения в пять баллов, до ядерной войны — то есть гибели.

Вошла Линда с папкой. В деловом сарафане цвета «соль с перцем» поверх кремовой блузки она выглядела прелестно. Вот только новые серьги с фиолетовыми камушками ей совершенно не шли — зато гармонировали с необычным кольцом, которое я впервые заметила уже после ее возвращения из отпуска. Я не могла бы сразу сказать, что именно в этом кольце необычного, но…

— Бренна, — прервал Ральф мои размышления. Даже при секретаре не назвать меня Неумолимой?

Смутное беспокойство зашевелилось внутри, но времени лелеять его не было.

— Ознакомься с данными по миру, — закончил Ральф.

Линда протянула мне папку, словно только и ждала этого.

Я видела нас троих словно со стороны. Ральф сидит на стуле и смотрит мимо меня немигающим взглядом. Секретарша медленно протягивает мне красную пластиковую папку, и я так же медленно беру ее.

— Счастливого пути, Неумолимая! — произнес Верховный. — Билет тебе уже оплачен.