Он хотел еще что-то сказать, но тут одновременно появились Оттавио и Паола. С чашкой чая в руках я последовала за горничной, чтобы поскорее лечь в теплую ванну. Надеюсь, это поможет мне придти в себя

Теплая вода влияет благотворно — после ванной с душистой пеной я почувствовала себя человеком.

Но проще не стало. Вопрос: как мне держаться дальше, не решился.

Пока я отмокала, в замок доставили мои вещи: скрипку, саквояж… где сейчас лежат папка и тревожный чемоданчик.

Комната, которую предоставил мне хозяин, как две капли воды походила на ту, в которой я жила в резиденции: такая же кровать, такой же ковер, похожее бюро…Видимо, они делались по стандарту. Разве что не было стеклянной двери, ведущей к озеру. Да и озера здесь нет.

Высушив волосы феном, я выбрала из гардероба строгое серое платье, слегка приталенное, с воротничком-стойкой и длинными рукавами. Так мне будет легче соответствовать должности.

Здесь, в этом замке.

Волосы забрала в высокий хвост заколкой.

Я буду Неумолимой.

Буду с ним неумолимой.

В дверь постучали, и моя рука, держащая зеркальце, лишь слегка дрогнула. В былые времена это зеркальце уже летело бы на пол из трясущихся пальцев.

— Входите, — обычным голосом произнесла я.

Вошел Даймонд. Он уже переоделся в чистую рубашку, снова белую, и другие брюки.

Он всегда любил белые рубашки…

— Желает ли Неумолимая поужинать? — спросил он без всякой нарочитости. Видимо, свыкся с ситуацией.

— С удовольствием, — просто ответила я. Без улыбки — но вполне дружелюбно.

— И второй вопрос…

Он замялся.

— Второй вопрос — «Когда?», не так ли?

Даймонд опустил голову, не отвечая и не двигаясь с места.

Неужели, произошло что-то настолько серьезное, что вот сейчас он стоит передо мной, словно

преступник, терзается и молчит? О, демоны!

Как же мне хотелось кинуться к нему, обнять, заверить, что все хорошо, целовать его, принадлежать ему…

Вместо этого я сказала лишь:

— Мне кажется, ожидание мучает тебя. Наверное, будет лучше начать сразу после ужина.

Он поднял голову и ровным голосом ответил:

— Как скажешь, Неумолимая.

Ужинали при свете электрических светильников и огня в камине. За огромным, словно для заседаний, столом кроме Даймонда и меня никто не сидел. Обслуга выстроилась у стеночки и не попадалась на глаза.

У меня был просто зверский аппетит, поскольку сегодня я не ела еще вообще ничего. Чашка чая и бокал газировки не в счет. Я забыла про еду: сначала нервничала в поезде, потом — этот маскарад…

Напряжение не ушло до сих пор, просто включился мозг — а он требовал углеводов. Поэтому я позволила себе не только мясо, но и все сладкое, мучное и вредное, до чего смогла дотянуться.

Даймонд ужинал неторопливо — он казался спокойным, только был бледен. Но может быть, это освещение давало такой эффект.

— Я не вправе задавать вопросы, — произнес он наконец. — Но мне бы хотелось… Если ты сочтешь возможным… Словом, Неумолимая, я был бы рад что-нибудь узнать о том, как ты жила все эти годы.

Как я жила? Я жила с Ральфом, мой дорогой креадор. И в вечной тоске неизвестно о ком. То есть, сейчас-то понятно — о ком. А шесть лет я просто умирала от непонимания. И одиночества.

— Если мы начнем этот разговор, он нам помешает, — искренне ответила я. — Лучше позже…мой креадор.

Назвать его просто «креадор», формально, я не смогла.

— Ты права, Неумолимая. Ты всегда права.

Перед Даймондом стоял наполненный красным вином бокал, но он не прикоснулся к нему — потому что я пила только сок.

Мы одновременно поднялись из-за стола, и Даймонд знаком попросил следовать за ним.

Он привел меня к каменной винтовой лестнице. Тут же подскочил Оттавио с плащ-накидками и моим «тревожным чемоданчиком» в руках.

— Надень, Неумолимая. — Даймонд забрал у дворецкого плащи и подал один из них мне. — Снаружи все еще дождь, а купол над чашей, если не ошибаюсь, делать нельзя.

— Все верно.

Мы облачились в плащи, и Даймонд с поклоном пропустил меня вперед. Я стала подниматься, хозяин следовал за мной. Тусклый свет болтающихся на цепях ламп позволял не споткнуться на плоских ступенях. Шли долго. Когда твой путь все время закручивается по спирали в одну сторону, начинает кружиться голова. В конце концов я приостановилась, опершись руками о стену. Даймонд подошел и обнял сзади.

— Прости меня, Бренна, — зашептал он, уткнувшись мне в волосы. — Это последний раз.