Дракон. Еще какой дракон сейчас сидит во мне.

Свеча загорелась. Над ее пламенем, в облаке жара, ясно обозначилось уже сонное лицо дежурного мага.

— Вечер добрый, Неумолимая! — слегка удивленно произнес мой собеседник на «той стороне». — Назовите себя и место вашего пребывания.

— Вечер совсем не добрый, маг, — ответила я. — Говорит Бренна Рейлис. Мы находимся в Мире-накраю.

Я назвала координаты.

Маг моментально проснулся, вытаращив глаза.

— Покажите воду!

Я занесла свечу над чашей. Вода цвета темного рубина заблестела в свете пламени. Несколько мгновений маг молчал, затем сурово произнес:

— Имя креадора!

Я назвала, с болью в сердце.

— Ждите дальнейшей связи, — ответил маг.

Я не успела возразить, что свеча не бесконечна — как он уже исчез.

Но почти сразу в небе передо мной словно развернулся огромный экран, и я увидела трех

Верховных Творцов, возглавляющих Лигу. Ого! Высший уровень. Хотя, чему удивляться: уровень катастрофы у нас тоже высший. Все как один Творцы походили на нашего профессора Соулса: такие же седые и степенные. Я мысленно окрестила их Левый, Средний и Правый. Правый держал в руках огромную толстую книгу.

— Изложите кратко суть дела и сообщите о предпринятых действиях, — произнес Средний.

Я отчиталась, стараясь ничего не упустить.

— Почему вы не связались напрямую с Ральфом Фиджи? — поинтересовался Левый.

Глубокий вдох. Сейчас главное — спокойствие и убедительный голос.

— Я хотела бы обратиться к суду семиугольника.

Творцы переглянулись.

— Вы просите помилования для креадора? — вновь заговорил Средний. — Но так как речь идет о мире, населенном людьми, это почти невозможно.

Словно железная рука сдавила мне горло.

— Но по закону… я имею право…

— Имеете, — сочувственно кивнул Левый. — Но маги семиугольника трепетно относятся к мирам.

Гибель людей простить нелегко.

Я чувствовала, что слезы уже совсем близко и с трудом держала себя в руках.

— Почему бы вам не передать дело Верховному контролеру? — мягко спросил Средний. — Ведь в случае обвинительного приговора вам придется самой приводить его в исполнение.

О, стихии, дайте мне сил не разрыдаться прямо при них! Иначе они сочтут меня недостаточно стойкой и откажут.

Но тут подал голос до сих пор молчавший Правый, с книгой в руках.

— Можете ли вы сообщить причину, по которой отказываетесь передать дело вышестоящему? — деловым тоном спросил он.

— Да! — я проглотила комок, застрявший в горле. Переход к сути придал мне сил. — Я считаю, что

Верховный контролер может быть пристрастен.

Творцы вновь переглянулись.

— Простите… Бренна, — продолжил Правый. — Но отдаете ли вы себе отчет в своих словах и действиях? Пристрастен или нет — какое это имеет значение, если возможный приговор — только один?

— Вот именно, — прошептала я. — Это верная смерть.

— Как давно вы знаете Даймонда Баума? — быстро спросил Средний.

Обманывать их не было смысла.

— Мы познакомились шесть лет назад.

— Где?

— В академии. Мы с одного курса.

— Но… — начал Левый, однако Правый поднял руку, прерывая его.

— Я должен подтвердить, уважаемые творцы, — объявил он, раскрыв книгу, — что Бренна Рейлис, Ральф Фиджи и Даймонд Баум входят в один семиугольник.

— Как это возможно?

— Ошибки нет? — одновременно заговорили двое других.

— Никакой ошибки, коллеги. Вопрос в другом: правильно ли мы понимаем, что Бренна Рейлис не прошла коридор Забвения?

— Прошла! — с жаром ответила я.

— Похоже, вы говорите правду, — продолжал Правый. — Но как, в таком случае, вы можете помнить, что учились с Даймондом Баумом?

— Я не знаю. Я не помнила его до сегодняшнего дня, но увидела здесь, в этом мире — и память вернулась. Мне не известны причины.

Творцы склонились друг к другу и о чем-то тихо переговаривались. Наконец, заговорил Средний.

Видимо, главным формально был он.

— В свете сложившихся обстоятельств мы не можем разрешить вам обратиться к семиугольнику.

Суд должен быть беспристрастным.

У меня упало сердце, и пол качнулся под ногами.

— Но послушайте! — воскликнула я. — Ведь решение будут выносить креадоры, а не я! Они-то не помнят Даймонда. Не должны помнить, во всяком случае. А вот Ральф… Верховный контролер помнит его очень хорошо — а он всегда был к нему не совсем справедлив! Какая же тут объективность? Он убьет его…