Один из докторов вколол допрашиваемому полный шприц. Научный отдел клялся, что эта жидкость действовала еще эффективнее сыворотки правды. Она блокировала центры торможения, вызывая нестерпимое желание говорить.

– Когда можно будет начинать допрос?
– пожилой в нетерпении постучал пальцами по столу.

Врач взглянул на часы.

– Через полчаса.

Соков несколько обмяк и выглядел заторможенным; он продолжал смотреть на своих похитителей с ненавистью, но она была тупая и пассивная - помимо эмоций препарат подавлял также волю жертвы. Причем это выглядело настолько очевидно, что если бы Игоря развязали и положили рядом с ним заряженный пистолет, он не смог бы им воспользоваться.

– Что ваш друг Шальнев знает о взрывчатке?
– cпросил у журналиста пожилой, тщательно и громко проговаривая каждое слово.

– Взрывчатка... концентрируется... в городе.
– с трудом ответил Соков.
– не знаю... где точно.

– Что Шальневу известно о пропавшем майоре ФСБ?

– Он подозревает охранное предприятие "Бастион"... бывших сотрудников ГРУ...

– С кем собирался встретиться Шальнев?

– Я не знаю...

После еще пары ничего не значащих фраз Соков смолк внезапно, на полуслове. Заснул. Будто в прорубь.

– Все, - сказал стоявший рядом врач.
– теперь часа три от него ничего нельзя добиться. У каждого разный организм.

Пожилой с досадой взглянул на часы.

В соседнем дворе от дома, где жил подполковник ГРУ Попов, с утра что есть мочи тарахтел транспортер. Звуки от него попадали в многоэтажку, разумеется, в сильно приглушенном виде, но и в такой форме нервировали ее обитателей.

– Это нам очень кстати, - отметил Андрей, увидевший громыхавший транспортер.
– Шумящий конвейер заглушит всякий другой шум.

Андрей и Кристина, переодевшись в оранжевые рабочие комбинезоны, с рюкзаками на плечах без проблем миновали консьержа на входе в подъезд, принявшего их за одну бригаду с рабочим у транспортера. Они поднялись на последний этаж, прислушиваясь к шумам лифта. Затем забрались по металлической лестнице на чердак, выдернув замок из ветхих петель, и вылезли на крышу.

– Руку давай, - Андрей первый вылез на плоскую, обитую жестяными листами крышу.

– Да пошел ты, - прошипела Кристина.

Они прошли по плотно примыкавшим крышам домов вперед, пока не увидели слуховое окно с мутным стеклом.

– Оно.
– Андрей подошел к окну, подцепил ломом раму, окно подалось.
– залезаем.

Андрей и Кристина оказались на чердаке дома, где жил подполковник и подошли к вентиляционной шахте. Шальнев осторожно подошел к овальной дыре, направил луч фонаря в глубь лаза.

Проход уходил вниз, похожий на гофрированную металлическую трубу. Диаметр трубы достигал метра, поэтому можно было не опасаться застрять.

– Все идет по плану. Последний этаж у него, хорошо.
– Шальнев вытащил из рюкзака трос, закрепил его на себе, прикрепил один конец к металлической балке и дал Кристине в руки.

– Спускай меня осторожно.

– У нас двадцать минут. Ни пуха.

– К черту, Криска.
– Андрей скрылся в темном чреве вентиляционного хода.

Механизм транспортера работал не переставая. Дворик был наполнен неприятным лязгом металлических частей, изготовленных, по-видимому, еще в советское время.

Подполковник Попов был недоволен неурочным шумом, но отнесся к этому философски и стараясь выглядеть беззаботным, уселся смотреть телевизор.

Непрошенных гостей он никак не ожидал.

Андрей, опершись ногами враспорку, ломом стал разбивать хлипкую стенку вентиляционной шахты из смеси гипсокартона и керамзита. Удар, еще удар - и вот уже в проделанной дыре показалась кухня; план квартиры не обманывал.

Шальнев, оттолкнувшись, бросил свое мощное тело ногами вперед, увеличивая пролом в стенке и с трудом, но соскочил на пол уже на кухне. Он отвязал трос и прислушался.

Лязг и грохот транспортера перекрывал все посторонние шумы. Андрей, бдительно озираясь, выскользнул в коридор. Он напряженно прислушался - послышалсь шаркающие шаги.

Подполковник видимо решил сходить на кухню поставить чайку; на пороге кухни он остановился. Ошарашенно оглядывая куски стенки, разбросанные по кафельному полу, он не заметил, как из ванной выскочила чья-то тень и в то же мгновение сильные руки зажали ему голову, и пропитанный хлороформом компресс оказался на его лице. Вдохнув сладковатый, тошнотворный запах, Попов почувствовал, как у него закружилась голова. Спустя секунду он потерял сознание.