Потом я стоял под солнцем и смотрел, как из заранее привезённых гранитных блоков складывают саркофаг, как торжественно в него хоронят Князя, воздавая ему почести Героя. Как тысячи и тысячи обезьянолюдей опорожняют свои заплечные мешки на поднимающийся курган крупнозернистого белого, как сахар, песка. Всё было готово заранее. За тысячи километров были принесены и гранит, и песок. Всё было предрешено.

Над телом погребённого Царь сказал:

– Ты зажёг пламя, брат! Великий Князь! Я прозрел твой Замысел. Потому ты принял обет безбрачия? И мои дети на Престол потеряли Право, как потомки братоубийцы. Как недостойные. Ты зажёг пламя междоусобиц, что будет тлеть тысячелетия. Никто не сможет занять Престол. А князья и цари будут в вечной вражде. И пламя боя не утихнет. И в нём сгорит окостеневший жир. И выплавятся Чистые Души. И Родичи продляться в веках, не погаснет в них Искра Бога Рода. Переживут они Смуту.

А потом добавил, но так тихо, для себя, что услышал только я:

– Тяжек сей Путь. Путь Истины. Путь Ярости Боя и Огня Очищения. Почто ты не дал им другого Пути, Род?! Почто позволил Чернобогу отравить людей скверной? За неблагодарность их? За слабость? Путь Расплаты - горек. Или не они, а Мы виноваты? Запустили? Неужто им - Вечно бороться с самими собой? За самих себя?

К утру вырос огромный, как гора, курган. На его вершину закатили тот самый камень, на котором сидел Князь, когда я его увидел. Я узнал тогда, что это был не простой камень. На нём ещё сам Род присел отдохнуть когда-то давно. В дни ЗаРОжДения ПриРОДы. Потому и не пришлось братьям искать друг друга. Это место было священным и им обоим хорошо известным. И их Божий Суд мог состояться только в таком месте. В месте, что помнило Бога.

Вставало новое солнце. Нет, Солнце было то же. Оно столь же щедро дарило свет и тепло всему живому, но оно было не способно разогнать тьму, в которую люди погрузили сами себя. А рассвет лишь констатировал приход новой эпохи - Тёмного Века. Кровавого Века. Калиюги. Века Кровавого и Лукавого Чернобога.

Белый танец

Проснувшись, я ошалело смотрел по сторонам. Где я? Что происходит? Кто эти люди?

Настолько реальный сон я видел, что проснувшись, не верил - что именно это, здесь - и есть реальность. Потом память мне стала возвращать фрагменты своих файлов, я вспомнил, что сейчас - 1942-й год, осень, немецкий аэродром, этот взлетающий, ревущий гигант увозит людей и предметы, по какому-то неведомому фантастическому стечению обстоятельств попавшие из своей привычно-ужасной реальности в нашу - непривычно-ужасную.

Рядом со мной сидел один из таких - несчастный человек, родившийся в СССР, окончивший школу, закончивший военное училище, побывавший в аду Афгана, женившийся на жгучей хохлушке-хохотушке, после распада страны потерявший разом всё - Родину, жену, дочерей, смысл жизни. Нет, его родные были живы - это он для них - умер. Нищий замок, вечный заместитель командиров, месяцами не получающий денег, не преуспевший в деле военного капитализма, он тихо спивался. Он не замечал, как проходили годы, как менялось вокруг него государство, которому он служил. В пьяном угаре, на автомате, он делал то, что от него требовали. Не вникая, не размышляя. Ему было - насрать!

Отрезвление пришло от осознания - есть! Есть для чего жить! Есть для чего прилагать усилия! Более того - жилы рвать! Он оказался в Сталинско-Бериевской Совдепии. И как ни парадоксально - обрадовался, хотя сам от себя не ожидал подобного. Он смотрел на молодых комсомольцев-осназовцев, смотрел на них, горящих, светящихся энтузиазмом и - завидовал. И жалел себя. Жалел напрасно прожитую жизнь, жалел впустую угробленное здоровье.

– Ты проснулся?
– спросил он меня, откладывая давно уже опорожнённую тарелку.

Я потряс головой, кивнул.

– Что? Херово?
– спросил Сугроб у меня.

– Сон странный приснился, - хрипло ответил я и закашлялся.

Сугроб протянул мне свою флягу. Я открыл, подозрительно принюхался. Он улыбнулся:

– Ключевая. Сладкая, как мёд развели.

Правда - сладкая.

– А ты чего тут?
– спросил я.

– Любуюсь. Подобной организации я ещё не видел. Работает, как швейцарские часы. Самолёты прилетают, улетают, прикрытие, спецы, пилотов привезли мигом, трофейные самолёты угнали, топливо, боеприпасы, жратву - ничего не забыли! Не бывает так!

– Своими глазами ведь видишь.

– Глазам своим не верю! Ни компьютеров, ни сотовых, ни спутников - а всё - как в аптеке! Я - в обалдении!

– Бывает, - пожал плечами я. Не зря Берию назвали лучшим кризис-менеджером ХХ-го века.

– Да, товарищ полковник, вас товарищ генерал просил, - бросил через плечо Сугроб.

– Понятно, - пожал плечами я. Труба зовёт, и всё такое. Забегу до кустиков - тогда к генералу.

А немецких самолётов, и правда, поубавилось. Пополам. Оставшиеся - горели. Ни БПМ, ни БТР я не видел. В небе - собачья свалка самолётов. Гоняются друг за другом, стрекочут.

Когда я пришёл в штаб, доложился, что прибыл, готов, как пионер - всем ребятам пример. Мне кивнули на карту, сунули с руки бутеры и кружку с кофе. Кофе! Свежемолотый, свежесваренный, душистый! Я застонал в голос. Коль-Коль ухмыляется. Знает, гэбня кровавая, о моём болезненном пристрастии.

Пока я кайфовал, он закончил дела, настала моя очередь.

– Ну, Витя, можно сказать, что всё у нас - удалось. Следующей партией увозим последних хроников. Ты - летишь с ними. И Путина заберёшь.