***

И вот однажды конница не смогла обойти опорный пункт врага. Противник засел в селе, что оседлало дорогу. Село так и называлось - Малое Седалище. Справа - сплошные балки, овраги. Да такие, что не то, что конница - пехота не пройдёт. И всё это густо поросло кустарником. А слева - низинка, сплошь закрытая засохшим камышом и осокой. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять - болото.

Конников наших отвели. Подозреваю, что конный ручеёк потечёт искать дырку. А мы - на штурм. В лоб. Не обойти это узилище.

Потому и штурмуем в лоб. Уже несколько часов. Всё больше бойцов замирают на снегу, не шевелятся. Раненные кричат. Те, что не могут сами уползти в тыл.

– Вставай, лошадь!
– пнул я библиотекаря, - скачи за патронами!

На Сашке - лица нет. Ему ещё не приходилось участвовать в настолько "плотном" бою. Когда нельзя двигаться перебежками - только ползком.

Чадили, горели четыре наших броневика - у противника оказалась батарея ПТ-орудий. Чудные такие - мелкокалиберные, низенькие, щит выпуклый. На коленях солдаты расчёта у него стоят - головы выше щита у них. Два орудия уже расхерачили, но 2 - отошли. И откуда они нанесут свой смертельный для броневиков удар - неизвестно. Поэтому броня наша жмётся к укрытиям, выедут, постреляют - прячутся.

Да и мы - высунемся, постреляем - прячемся. И я - так же. Высунусь, постреляю в каски противников - прячусь. Жду, пока по мне перестанут стрелять, сдвинусь чуть, если возможно, опять постреляю. За весь бой от моего огня только трое румын наверняка загнулись. Одним словом - чрезмерный расход боезапаса.

Атака застряла.

Я опять высунулся, дал короткую, экономя патроны. Я почти всё расстрелял. И меня уже начали зажимать пулемётно-миномётным огнём.

И ещё у них - снайпер. Именно он так подло подстреливает наших. Чтобы кричали, звали на помощь. А вот "помощников" - валит наглухо.

Надо на время затихариться, позицию сменить. Пусть на время меня "потеряют". Самое время пополниться.

– Иди, трус! Неси патроны!
– трясу за грудки бледного от страха библиотекаря. Губы его трясутся. Но, пополз. Я ему дал "волшебного пенделя" для ускорения. Плохо ползёт - толстым своим кормовищем машет, как флагом. Пули соблазняет, приманивает.

Чувствую взгляд на себе. Развернулся. Лёжа, перекатился. Ротный смотрит на меня. Я приложил руку к срезу каски, которая теперь у меня в белом чехле из простыни, как козырёк, давая понять, что вижу, весь во внимании. Ротный показывает на свои глаза, потом тыкает в сторону противника. Киваю, слежу за его взглядом. Ничего необычного не вижу. Ротный привстал на колени, вскидывает свой автомат, стреляет росчерками трассеров. Смотрю, куда впиваются трассеры. Ага! Вот и пушка! А неплохо они замаскировались за плетнем. Расчёт всполошился, разворачивает орудие в сторону ротного, который уже вжался в свою нычку.

Ща-аз-з-з! Что вы сделаете своими 40-мм пульками укрытой пехоте? Целюсь хорошенько. Ветерок - оттуда, расстояние - примерно, учел. Ха, нет со мной Баси, но чудится мне "проецируемая" им точка упреждения. Стреляю тоже трассерами, других патронов - нет, короткими очередями, боясь, что длинная очередь собьёт прицел. Попадаю. Пули высекают искры из орудийного щита. Один враг падает, остальные залегают, бросают пушку.

И один из танкистов заметил цель. Сорокопятка броневика - слабое орудие, но - меткое. Три выстрела - пушка врага вскинула упоры в небо.

Воспользовавшись, два броневика перекатились на новые позиции, второй взвод поднялся в атаку, ведомый ротным. По ним стреляли. Враг поднял истошную стрельбу в ответ. Надо подавить огневые точки противника нашим огнём, а у меня - пусто. Где эта лошадь? Юлик, которая? Где мои патроны?

Пока я так тупил, упустил тот момент, что я не сменил позицию после того, как так сильно "засветился". Жжение в копчике предупредило слишком поздно. Бегу, в форсаже "Ярости", под вой мины. Падаю, за спиной - взрыв. Матерюсь, осыпаемый мёрзлой землёй, осколками кирпича и деревянными щепами.

Живой? Живой. Цел? Вроде - да. Опять матерюсь - пулемёт разбит - я его выронил, спасаясь. Всё моё рукоделье пошло прахом - всё посечено осколками, грязное. Вата торчит. Штаны разорвались от ремня до ремня на две отдельные штанины - настолько широкими прыжками я спасал свою шкуру. И нитки оказались - труха.

Отходняк от "Ярости" стал меня колбасить - задыхаюсь, сердце отчаянно бьётся, мышцы ног, спины и живота свело судорогой. Пневматический отбойный молоток долбит изнутри по мозгам. Надо потерпеть. Что-то в этот раз сильно по мне "откат" дал. Раньше только слегка ломило спину, теперь - плющит конкретно. Старею?

А это что за растрепанное чудо бежит, размахивая ящиком патронов, как пустой обувной коробкой? Библиотекарь. Окликаю его, сворачивает, падает рядом, дышит, как рыба на льду.

– И куда мы так спешим?

– Я думал, убили вас, - задыхаясь, выговаривает мой напарник. Пот катится по его лицу, запотевшие линзы очков сползли на кончик носа.

– И чем бы ты помог?

– А если бы ранили?

– А если бы тебя ранили - в полный рост бежал же?

– Я... Я о себе не подумал, - удивлённо говорит он, ложиться на спину, начинает тереть очки грязным платком.