– Почему?
– удивляется.

– По качану. Проще было бы. Всем, - говорю ему, машу рукой.

Обижается. И молчит. Слава Рояле-посылателю! Пять минут молчит. А потом - опять тараторит. Шайсе!

После излечения - исполнение приговора. И вот он - здесь. Как белая ворона. Беспомощный, как младенец. И как такие выживают? Почему с голода не передохнут? И этот - жив до сих пор. Всю эпопею битвы за Москву - он в тылу, по госпиталям. Год лечили ногу - как такое возможно? Как так себе ногу прострелить? Эквилибрист, ёпта!

Может, врёт? Валенком прикидывается?

Одним словом - бесит он меня. До трясучки. Одним видом своим оплывшим. Как можно так отожраться в голодном тылу? Подумать спокойно не могу рядом с ним. Прямо, коротит меня от него.

Попросил ротного убрать этого поросёнка от меня - пока до греха не дошло. Отказывает в категоричной форме. Посылает, если уж прямо говорить. Никак не объясняя своего решения. Просто - иди в туман - и всё!

Библиотекарь! Как же он достал! Трещит всё время, как тот конь в мультфильме. Тоже библиотекарь. Юлий Цезарь. Конь. Толстозадый.

Как мы сейчас воюем? Идём, идём, идём и идём. Натыкаемся на противника - воюем. Не можем одолеть с хода, нахрапом - залегаем, ждём помощи. Подходят наши, пушки подвозят, оставляем им позиции, отходим в тыл, строимся, обходим встреченного противника и идём дальше. Сплошной линии у врага - нет. У нас - тоже. Бежит враг. Старается линию обороны выстроить. А мы стараемся - не дать. Потому и гонят нас и днём, и ночью. Чтобы обогнать. Чтобы вбить клинья наших тощих тел в ряды позиций противника.

Так и воюем.

Никто нас в лоб на пулемёты не гонит. Наоборот - если слишком увлекаемся штурмом, осаживают. Им, отцам-командирам, наши быстрые ноги нужнее. Обычно, как противник видит, что мы колоннами у них за спиной шляемся - сразу теряют решимость и стойкость. В плен сдаются сотнями. Или бегут.

Ну, вот, сглазил. Наткнулись на врага в селе каком-то, как в той песне - у незнакомого посёлка, у безымянной высоты. Противник - ни в какую! Не бежит, нас - не спешат отводить. Наоборот!

– Вперёд, сукины дети!

Темнеет уже. У врага - пулемёт на чердаке. Всю улицу простреливает. Ротный приказывает подавить. Давить, так давить. А крыша-то - соломенная. Есть идея!

– Давай зажигательные, - кричу библиотекарю.

Какой же я умный!

Ставлю диск зажигательно-трассирующих, долблю по крыше. Светящиеся трассеры впиваются в солому. По мне в ответ - трассеры с чердака. Комья стылой земли в лицо, осколки льда впиваются в щёки. Перекатываюсь за навозную кучу. Пули с чавканьем впиваются в моё укрытие. Пуля пулемётная запросто пробивает бревенчатую стену, кирпичную кладку в один кирпич, людей - навылет, а вот в навозе - вязнет.

Не горит крыша.

Спустя три диска пулемёт на чердаке заткнулся. Второй раз, окончательно. Наши - пошли в атаку. А крыша - не загорелась. Вот такой, вот, я - "вумный".

Это был штаб дивизии мадьяр и их дивизионные склады. Комдив с офицерами штаба прорвались, сбежали сквозь штрафников. Дорогу им пробивал какой-то уродский танк. Раздавив нашего ошалевшего штрафника, что в ужасе бежал от него прямо по улице, прямо по ходу движения танка. Жуть! А звук этот? Я - близко был. За охапкой соломы прятался. Всё слышал, всё видел. Лежал и боялся, чтобы не увидели меня. Так он неожиданно появился, развалив сарай, что кроме спасения от него - других мыслей даже не возникло.

Наши танки и пушки где-то застряли, ПТР у нас и не было, как и противотанковых гранат. Даже бутылок с огнесмесью. Потому и разбегались штрафники с пути танка. Так и ушли они. Танк и два автобуса. Мы только обстреляли их в спину. Танку наши пули - что слону горох, а автобусы дырявились - будь здоров!

Ничего против танка у меня не было. Ничего. Я был зол на себя. После, когда танк прошёл. За своё минутное малодушие. Сам себе удивился. Позже. Со злобой стрелял вслед убегающей колонне, пока все патроны не расстрелял. Библиотекарь тоже где-то от страха шкерился.

После бегства командования, румыны сразу потеряли боевой азарт - побежали.

Бой ещё не угас, изредка вспыхивала стрельба то тут, то там, а штрафная рота уже занялась потрошением складов. Забыв даже о сборе пленных. Не то, что о преследовании тех, что в плен и не собирались. Сколько этих "пленных" сбежало, пока гудели склады - никто не узнает. Некому было организовывать преследование. Склады же!

Рота была небоеспособной уже через час. Если бы танк вернулся - можно нас было брать голыми руками. На ногах остались только ротный, ротный старшина и я. Ужрался халявным вином даже политрук. Не говоря уже о бульдогах ротного.