Вижу краем глаза интересную картину - танк прёт вперёд, а за его кормой выстроилась целая толпа, жмутся к нему, как цыплята за клушкой. Я у них - во фланге. Прав был ротный. Фланкирующая у меня позиция. Целю в танк. Пока пули долетят - вместо танка там будут эти воробушки. Стреляю на остаток ленты. И опять не смотрю на результат, ныряю в окоп, горячий ствол на спину, согнувшись, на полусогнутых, бегу на следующую позицию.

Слегка обидно, что результат нашего титанического труда в фортификации так быстро уничтожается - окопы уже наполовину разбиты, осыпались. Как и мои уши. Надо было ставить подпорки, обшивать чем-либо, как немцы делают, чтобы не осыпалось. А так - траншеи стремительно превращаются в продольные углубления. Скоро бегать не выйдет. Только ползать. А в уши надо было ваты напихать, как Лошадь.

А где Лошадь? Где мои патроны? Что это я про него вспомнил? Весь бой было - прохладно, а сейчас заволновался. Бегу искать. И пробегаю мимо. Возвращаюсь, ставлю пулемёт, начинаю по-собачьи рыть землю. Натыкаюсь на ватник, вцепляюсь в него, дергаю. Появился воротник, вцепляюсь двумя руками, дергаю, ткань трещит, ватник рвётся, но удалось выдернуть из земли голову и плечи бойца. Просовываю свои руки ему под мышки, смыкаю их в кольцо, дёргаю. Тело Санька, как тесто, ползёт из моих рук. Зато вырвал его руки из земли. Опять хватаю его под мышки, начинаю не дёргать, а раскачивать, выкорчёвывать. При этом сильно сжимал его. Он закашлял, очнулся.

– Живой, конь педальный! Дальше - сам! И остальных бойцов проверь! Понял?

– А?
– он смотрит на меня совершенно потусторонним взглядом.

Ничего он не понял. Махнул на него рукой, схватил пулемёт, схватил две коробки с лентами, что были в руках библиотекаря, когда его засыпало, вместе с руками библиотекаря и освободились. Открыл короба - чисто. Заправил ленту в питатель пулемёта, отбежал шагов на пять, выставил пулемёт. Причесал осмелевших румын, что решили, что раз мой пулемёт молчит непривычно долго, то можно уже и в полный рост ходить-гулять, как по проспекту. Не, ребята! Я ещё жив! Лежать!

Минут через ндцать - в бою ощущение времени - неверное, приполз Санёк, с ящиком патронов. Грязный, как шахтёр. Только глаза и белеют. Глаза, кстати, уже - нормальные. Не шальные. Показал 2 пальца, покачал головой. Минус два. Плохо. Библиотекарь стал трясущимися руками забивать патроны в ленту.

– Ты уже умер! Ты в курсе?
– ору ему в лицо. От постоянных взрывов уши как ватой забиты.

Он кивает. И, ... улыбается:

– Я понял, как ты это делаешь!
– кричит, заикаясь, - Нет в голове ничего! Ничего! Я - не боюсь! Некогда стало бояться!

Показал ему свою руку, изобразил тремор.

– Близко взорвался. Трясёт всего и тошнит. И очки я потерял, - кричит.

Контузило. Бывает.

Встаю прямо тут, "приглаживаю" своей газонокосилкой марки Рейнсметалл самых смелых и самых глупых врагов. Отбегаю за излом окопа, опять стреляю.

Когда же обеденный перерыв? Что-то я притомился уже бегать! Юмор у меня такой. Хотя, правда, устал. Мадьяры, вы б покурили бы, что ли? Настырные какие! Вот вам порция свинцовых пилюль с притормаживающим эффектом!

Блин! Сглазил! Только вот танка мне и не хватало! Уёжище, устаревший, но - танк, ёпта!

– Санёк, танк! Тащи гранаты! Живее, мать твою! Коромыслом! Туда! Стой, ты! Смотри! Туда тащи! Там встретим! Понял? Беги! Лошадь!

На четвереньках он "побежал" по осыпавшимся ходам сообщения к ближайшей "нычке" с "антитанкином". А я "побежал" в такой же позе в противоположную сторону, прихватив ленту, что он снаряжал. Кто бы мне сказал раньше, что на коленях и одном локте можно "бегать" - не поверил бы. Можно. И очень быстро. Когда головы поднять нельзя - научишься. Ползком "бегать" будешь.

Куда я "бежал"? Надо "отсечь" пехоту от танка. Смещаюсь "мористее", т.е. налево, насколько это будет возможно. Чтобы обстрелять их сбоку. Они прячутся за бронёй. Всё. Дальше мы не копали.

А вот и один из моих бойцов. Мёртвые глаза смотрят в небо. Каска пробита на лбу. Как раз там, где некоторые рисуют звезду красной краской. А в кино показывают, что пули каску не пробивают. Полоска крови из-под каски через бровь за ухо. Винтовка намертво в руках. Героически принял смерть. В бою. С оружием в руках. Уважаю! Отомщу! Костя его звали.

А вот граната тебе уже без надобности, а мне - пригодиться. Вытаскиваю из-за поясного ремня погибшего бойца гранату. Плохо, что без осколочной рубахи. Меньше убойный радиус. Запихиваю себе за ремень. Есть же гранатный карман на разгрузке, но в суете боя - не вспомнил о нём. Перекладывать - некогда. Чую, тайминги - уходят.

Встаю на колени, сошки на бруствер, долблю со злостью во врага. Близко уже. Вижу, как пули мои бьют в тела, как рвут шинели, выбивают из них пыль, кровь. Как падают враги. Кто-то мертвый - падает, как подрубленный, кто-то живой - падают более осмысленно. Залёгли вражины.