– А что, это гениально, мисс. Майкл, к вашим услугам, – Майкл легонько пожал ее

узкую ладонь.

– Мона, – сказала она и торопливо застегнула змейку на юбке. Затем взяла из шкафа

легкий домашний халат, глянула на подругу, – ты не возражаешь?

– Что ты! – вскрикнула Лиза, – глупее чего-нибудь не могла спросить? И еще возьми вот

это, – она нагнулась над ящиком, один за другим бегло разворачивая и пересматривая,

побросала Моне в руки всякие нательные вещи – колготки, рубашку, юбку, блузку, что-то

скомканное и понятное только женщинам, – спрячь в сумку, пригодится.

Все это она проделала, не обращая внимания на Майкла. Обе девушки были изящны и

красивы, будто родила их одна мать. Мона принимала дары своей подруги, как должное,

Майкл сказал бы даже, машинально. Она, казалось, была чем-то озабочена, что,

безусловно, не было связано с опасностью: изредка посматривала куда-то в сторону, или

украдкой бросала быстрый взгляд на Майкла, не прерывая работу. Майклу казалось, что

между ним и ею происходил молчаливый диалог, слова их были интимны и не нуждались

в расшифровке. Бессловесная информация непонятных нежных чувств приходила в

сознание, самовольно занимала ей отведенное место и уже, казалось, теперь поступала,

как ей заблагорассудится. Майклу это не нравилось. То есть, что-то в этом неизвестном

привлекало, что-то, оберегало привычное и спокойное, уводило в сторону. Он понимал –

71

это Мона. Не Мона-Лиза, раскованная и нагло женственная, и, наверное, не признающая

строгих манер субординаций в высшем обществе, а Мона, хорошо ему известная и

понятная.

Наблюдая за движениями Моны-Лизы, Майкл отметил, что каким-то образом она

вместила в себе манеры и внешность обоих – свои и той, которую он любил.

Его мысли были прерваны негромким стуком в дверь. Следом за этим ее открыли, не

ожидая ответа. В комнату вошел полицейский. Мона осветила его дежурной улыбкой и,

расставив руки в стороны, весело сказала:

– Я готова, сэр!

Майкл с едва заметной ревностной улыбкой глянул на Мону-Лизу, взял саквояж с

вещами и жестом очень воспитанного джентльмена пригласил ее к выходу. Они

попрощались с Лизой, и вышли в коридор.

Мона-Лиза повела их в противоположный конец коридора. В его тупике через глухую

металлическую дверь, запертую на два внушительных размеров засова, они вышли на

хозяйственный двор. Было темно, и мужчины почти на ощупь шли за Мона-Лизой к

воротам, пока огни улицы не раскрыли знакомую обстановку.

– Стойте здесь, – сказал Майкл, – я сейчас сюда подъеду машиной.

Действие – наработка новой кармы

Лиза собралась выйти на сцену, поглядывала на сигнальную лампочку-глазок,

вмонтированную в бутон цветка, свисающего на ножке с рамы зеркала. Иногда ее

вызывали просто – стуком в дверь. Чаще так поступали ведущий и Арчер. Арчер приходил

сам, чтобы еще раз повидать Лизу и провести с ней лишнюю минутку. Она с нетерпением

этого ждала. Всегда ждала, и тогда, и сейчас.

Наконец, дверь открыли, вошли и закрыли на ключ. Так нагло поступал только Арчер.

Не оборачиваясь, она отвела помаду от губ, посмотрела в глубину зеркала, как всегда это

делала, чтобы увидеть любимое отражение. На этот раз в нем оказалось совсем иное

неуместное лицо. За ее спиной стоял мужчина в темно-коричневой куртке. Она обмерла.

От неожиданности. На широком уродливом лице незнакомца застыла злорадная улыбка.

Мужчина молча поднес к губам палец. Лиза обернулась, пытаясь встать. Он остановил ее,

приложив этот же свой палец к ее губам, флегматично вынул из-за пояса револьвер с

глушителем, демонстративно покрутил, как игрушку перед ее лицом, поднял брови,

выражая этим, что дальнейшее все будет зависеть только от нее, и снова сунул оружие за

пояс.

– Что вам нужно? – негромко, как можно спокойней спросила Лиза.

– Ну, ты меня, Мона, удивляешь! Взрослая девушка, а спрашиваешь о таких глупостях.

Или ты притворяешься? – он говорил тихо украдкой. – Да взгляни ты на себя в зеркало