Быстро покончив с едой, я едва успел переодеться, как с улицы стали доноситься отдалённые радостные крики.

"Марену со двора вывозят", - мелькнула мысль.

В сарае у меня стояло заранее сплетенное из прутьев колесо, обмотанное промасленной паклей и соломой. Заскочив за ним, я поспешил к калитке, но во дворе был перехвачен Добрыней.

– На хмельную сурью1 не налегай, зелен ещё, - напутствовал меня старик, передавая забытое лукошко с праздничными припасами.

От самой плотины до въездных ворот люди торопливо занимали места по краям дороги, чтобы встретить и проводить хозяйку зимы. Сороки, вороны, галки и все другие пернатые обитатели окрестностей слетались со всех сторон, надеясь на дармовое угощение за пиршественным столом. Чтобы души наших предков в образе птиц не путались под ногами, детвора горстями рассыпала им зерно на проталинах или скованных ледяной корочкой участках земли в стороне от обочин.

Шествие миновало улицы верхнего конца и теперь приближалось к нам. Впереди приплясывали и крутились три ряженых скомороха с надетыми на головы уродливыми личинами. Один стучал в круглый бубен с подвязанными бубенцами, второй дудел на рожке, третий играл на двойной свирели. Позади молодые парни и девчонки тащили привязанное к длинному шесту соломенное чучело Марены, а за ними следовала толпа нарядно одетых жителей во главе с воеводой Сувором и его гостями.

Играющий на свирели потешник вдруг напомнил мне Мирчу, друга детских лет, тот

стал учеником Честимира и сопровождал ведуна во всех поездках по княжеству. За пять лет мы виделись всего несколько раз, и то мельком.

При приближении чучела все люди по краям дороги радостно кричали в приветствии, кланялись в пояс, приглашали в гости на следующий год:

Марена Свароговна,

Приезжай ты к нам

На широк двор:

На горах покататься,

В блинах поваляться,

Сердцем потешаться.

Затем пристраивались в общую колонну, смехом и шутками приветствуя друзей и знакомых.

За воротами Марену потянули в сторону леса, где на краю глубокого и широкого оврага находилось капище. Деревянные изваяния богов стояли полукругом на большой поляне, в центре которой на выложенной камнями площадке высились дрова для священного костра, уложенные высоким конусом. Там нас встретил старый волхв Бравлин со своей помощницей, пожилой женщиной в чёрных одеждах.

Началась предпраздничная суета. Несколько парней устанавливали чучело Зимы поверх дровяного конуса, девки и молодухи разделились на мелкие группы вокруг кострища и с весёлыми припевками крутили хороводы. Мужики быстро собрали длинные столы и скамьи из заранее припасённых плах, а женщины принялись расставлять угощения, сноровисто отделяя первый блин, хлебец или печенье - Кому, хозяину леса, а пятую часть приносимых даров на требу богам и предкам в образе птиц. Вездесущие ребятишки подхватывали отложенные для медведя и птиц припасы и шумными стайками уносили их в глубину леса. Отдав своё лукошко ближайшей молодухе с хорошо заметным выпирающим животом, я отошёл в сторону, дожидаясь, пока почтенные и уважаемые жители городка степенно рассядутся по скамьям.

Наконец, всё готово, взрослые мужи и женщины сидят за накрытыми столами, молодые парни и детвора толпятся по сторонам. Старуха в чёрном вышла вперёд и поклонилась в пояс:

– С праздником, люди добрые, только не гоже забывать нашу гостьюшку дорогую. Первая чаша за здравие Марене Свароговне.

Зачерпнув из братины2 полную чашу сурьи, она понесла её к кострищу.

Скоморохи заплясали и заиграли с удвоенной силой, хороводы молодых женщин распались на отдельные змейки и стали зигзагами вертеться возле старухи, мешая двигаться прямо. Та упрямо шла к цели, уворачиваясь от хохочущих молодух и прикрывая телом драгоценный сосуд. Уже возле самого кострища одна из девок умудрилась локтём выбить чашу из рук жрицы.

– Ах-х!!!
– с облегчением выдохнули зрители. Лишившись угощения, Марена больше не вернётся, можно не опасаться похолодания.

Сомкнувшись в один хоровод, девчата и молодухи радостно запели:

Уходи, Зима холодная!

Приходи, Лето жаркое!

Со страдной порой,

С цветами, с травой!

Пир начался, пошли здравницы во славу богов и предков, затем стали поздравлять молодых, недавно заключивших семейный союз. Неосторожно подойдя близко к столу, я тоже получил в руки полную чашу хмельной сурьи, которую пришлось выпить до дна.

Люди разогрелись, ещё больше повеселели, с разных концов стали раздаваться голоса:

– Зачин!.. Пора зачин начинать!

Выйдя на середину капища, Бравлин, под поддержку пирующих, три раза прокричал славу богам и нашим предкам, затем разжёг священный огонь. Пламя быстро охватило сухие дрова и с гудением устремилось вверх.

Девки радостно закрутили хоровод вокруг костра, громко провожая Марену:

Марена загорела,

Всему миру надоела!

Гори, гори ясно, чтобы не погасло!

Затем стали просить Семаргла3, чтобы зажёг снега.

У меня после выпитой сурьи слегка шумело в голове, захотелось покрасоваться перед девчатами и показать остальному люду свою силу и удаль. С трудом дождавшись, пока дрова в костре обгорят и немного осядут, я решительно скинул кожушок.

– Ты куда? Сгоришь ведь!?
– пытались урезонить меня другие парни, но этим раззадорили ещё сильнее.

Подбегая к костру и почувствовав его жар, я в последний миг решил прыгнуть рыбкой, чтобы как можно выше пролететь над пламенем, но всё равно огнём опалило лицо, и лишь чудом не вспыхнули волосы. Приземляться пришлось на руки и затем выходить на кувырок, но это были мелочи. Других смельчаков не нашлось, да и с меня весь запал сразу слетел, стало даже немного стыдно за ребячество. Зачерпнув полные пригоршни снега, и обмывшись, я повторил прыжок, только на этот раз ближе к краю костра, где жар был слабее.