Пусть и не всех родители на этот поход благословили. Нашлись и такие, что грехом сочли святой освободительный поход, с девками продажными потомков сравнили, да прокляли, навек лишив родительского благословения. Как ни странно, даже те из них, в ком не было ни капельки русской крови! Ну, да это всё полная дичь: старческое слабоумие, замешанное на химерической верности давным-давно данной присяге на верность тому, чего и кого уже нет, не более того. Хоть, право, душу порой неприятно покалывает. Это "Молчун" по себе знал. До сих пор в ушах звучал дребезжащий гневный голос родителя: "Прокляну иуду! Не сын мне ты больше!" И ведь проклял. А, были б силы, так и убил бы собственной рукой единственного сынка Володиньку. Как Тарас Бульба, о котором когда-то с восхищением читал маленькому Володе. Голой рукой единственной убил бы. Ну ничего! До победы немного осталось. А там и отец поймёт. Осознает и простит. Даже нет!
– не простит, а сам перед сыном покается в старческой дряхлой глупости своей... А мама ничего не сказала... Только тихо плакала у окна. И даже проводить не вышла... Ей сейчас особенно нелегко. Немка по крови, русская по воспитанию и убеждению, она так не смогла привыкнуть к жизни вне России, не раз повторяя: "Здесь всё чужое, всё чужое, всё не наше, не как у нас..." С Красновым довелось свидеться. Странно, не неприятный осадок в душе остался. Несколько, почти до неприязни, отталкивало желание генерала быть немцем большим, чем сами германцы, какое-то безумное, неистовое преклонение предо всем немецким. Так тоже нельзя! И это тоже проявление старческого слабоумия, пусть и в иную сторону. Ну, да чёрт с ним, с Красновым!..

Главное, после того, как закончится война, принять командование ротами, батальонами и полками новой Российской армией. С Германией уж как-нибудь да договоримся, пусть и придётся часть территории отдать. Не страшно".

"Молчун" задумался.

"Какое, право, странное совпаденье?

В кармане его гимнастёрки лежит удостоверение политрука Макара Колобова.

Простая русская фамилия. Такая же распространенная как Хлебников или Караваев.

Колоб - это ведь просто круглый хлеб, выпеченный под горячим сводом русской печи.

Жалко "Молчуну" убитого Колобова, словно брата родного жалко. Убили большевистского офицера, поредели ряды Колобовых, которые вскоре смогли бы строить новую свободную Россию. Сначала - при содействии и под приглядом немцев, а потом и "сами с усами". Главное - не превратиться в безропотных немецких псов. Главное - молчать до поры - до времени и работать на будущую славу России.

Большую часть своей службы в рядах германской армии, "Молчун", он же - майор Макс фон Штауффенбург, он же, когда-то - Максим Алексеевич Алфёров, не задумывался о политике. Разве что фамилию, данную ему при рождении, сменил на материнскую - фон Штауффенберг. Нет, не из желания казаться немцем, не отрекаясь от русских предков. Просто добрые друзья сказали, что на данное время так будет проще. Немало в том помогли двоюродные братья матери: Бертольд и Александр. Правда, их младший брат - дядя Клаус, учившийся тогда в академии Генштаба, перемену фамилии не одобрил. Говорил что-то напыщенное, что, при всей древности вюртембергского рода Штауффенбергов, Максу не стоит забывать о древности рода отцовского. С ещё большим неприятием семейство Штауффенбергов отнеслось к поступлению Макса на службу в полк "Брандербург". Якобы, сие противно чести. "Чепуха! У макаронников вон, целый князь диверсионной работой не гнушается. Они просто закоснели в своём чванливом аристократизме! Даже Клаус, который старше всего на два года. А отец о перемене фамилии до сих пор не знает. Но с немецкой фамилией служить и просто жить стало действительно удобнее и проще. Проще... Просто служил, просто воевал... Испания, Польша, Крит, Балканы... Был смелым и удачливым. Осторожным и наблюдательным. Исполнительным и инициативным солдатом, фельдфебелем, офицером Германской армии. Мечтал о быстрой карьере и генеральских погонах".

Сейчас, ничего, кроме воспоминаний, не связывает его с "Бранденбургом". Он вожак "Волчьей стаи" особого назначения.

За четыре месяца войны, вдыхая русский воздух, проезжая через русские города, шагая по русским полям и перелескам, "Молчун" всё больше становился сентиментальным, задумчивым, щедрым, безрассудно-отважным и упорным в достижении целей. Сейчас, трясясь в кабине автомобиля, Макс вдруг окончательно понял, что он пришёл не в стан врага, а вернулся на свою землю. Наверное, понял в тот момент, когда оказалось, что тот убитый политрук - совсем не жид, а напротив даже - однофамилец его бабушки по отцу. Убитый оказался не столько врагом, сколько соплеменником... Возможно, даже родственником, пусть дальним, но кровным, связанным с ним, Максимом Алфёровым, общими предками.

От такой мысли "Молчун" даже перекрестился: мелко, украдкой, лишь изобразив крестное знамение чуть пониже ключиц: "Чудны дела твои, Господи! Красный политрук - мой соотечественник и защитник вот этой русской земли!

Богата Россия Колобовыми...

Товарищем убиенного царевича Дмитрия Иоанновича, до последнего смертного мига, был Петруша Колобов...

Одним из первых, дошел до неведомого Охотского моря казак Нехорошко Колобов...

Сподвижником государя Алексея Михайловича Романова был боярин Ордын-Нащёкин, женатый на дочери Псковского дворянина Василия Колобова...

Супротив царевны Софьи Алексеевны Романовой и её сожителя во блуде, князя Бельского, бунтовал полк во главе с полковником Никифором Колобовым...

Во все времена Колобовы служили Отечеству по военной, чиновничьей или торговой части. Работали в гимназиях и в больницах. Постигали инженерное мастерство и знания хлеборобов. Бог ведает, какого роду-племени был политрук Колобов, но майор Алфёров воспользуется его именем-фамилией, для того, чтобы ускорить и без того близкую победу, которой должно завершиться вот это последнее и решающее наступление Германских войск на Москву... Можно сказать, что для святого дела использует... А святого ли? Что сам Колобов сказал бы об этом, доведись им встретится и поговорить? Он ведь тоже был уверен, что идёт на святое дело: защищать Родину от очередного иноземного нашествия, от очередных "двунадесять язык" - один Бог ведает, каких по счёту. Господи! да что это я! Ведь я прав, не он, не политрук этот, запутанный большевицкой пропагандой!

И Бог с нами, не с ними! И доказательством тому - молниеносное продвижение германских войск, толпы сдающихся в плен, брошенная техника и оружие. Германские войска - вовсе не враг, не захватчик, а союзник. И, как ни быстро передвигается по русской земле немецкая армия, "Молчун" должен опередить эти войска. Это моя задача! Думать о ней, только о ней, и больше ни о чём!...

Легко сказать!"

К месту действий так мало дорог, и за каждую упорно уцепились взводы и роты большевиков, отчаянное сопротивление которых задерживает движение колонны "Молчуна".

Между деревней Быково и станцией Игоревской, продвижение немецких войск остановили русские танки. Как выяснил Макс по радиосвязи, большую часть русских легкобронированных танков удалось уничтожить или оттеснить с дороги в болота, восточнее деревень Поповское и Рыбаки. А вот совладать с засадами нескольких тяжелых танков КВ и неожиданными атаками Т-34, не удается. От самолетов люфтваффе, русские танки умудряются прятаться под разлапистыми елями. Так что сейчас силы не равны. Русские генералы бросили на защиту Игоревского большака целую танковую бригаду - почти сотню танков, а немецкие генералы наскребли гораздо меньше бронемашин. Так что если бы не орудия пехотного полка, компенсирующие дефицит огневой мощи танкистов, то чем черт не шутит, русские танкисты могли бы опрокинуть наступающие немецкие войска и, ударив с юга, перерезать Канютинский большак, по которому движется группа Макса.