Увидев русский бойскаутский гимназический флаг, он вспомнил театральный кружок своей гимназии и наставление учителя, руководившего кружком, которое не единыжды спасало Максу жизнь.

Учитель говорил: "Если вы, дети, забыли слова, если растерялись и не знаете, что вам делать на сцене - ИМПРОВИЗИРУЙТЕ! Чем неожиданней и оригинальней будет ваша импровизация, тем лучше вы справитесь со своей ролью".

...Капитан Иванов, командир роты курсантов армейской школы политруков, сидел на снарядном ящике возле последнего уцелевшего орудия.

Артиллеристы не рыли капонира, не оборудовал снарядного дворика, не маскировал свое орудие. Они просто занесли снаряды в кирпичное здание водокачки, а орудие подкатили к самой стене чтобы, при начале боя, выкатывать его на прямую наводку, сделать пару выстрелов и перетащить орудие поближе к переезду. Там, за разбитыми вагонами, на фоне огоньков пламени и черного дыма и от догорающего штабеля просмоленных шпал, решили показать немцам "последний парад". То, что парад будет коротким, командир орудия - старшина Полищук не сомневался. Он даже знал, как погибнут его ребята и он сам. От горячих, разлетающихся осколков вражеских снарядов и минометных мин, которые густо и прицельно посыпятся в то место, откуда будет доноситься бабаханье выстрелов любимой "грохотулечки" старшины Полищука.

Капитан Иванов, поднимал автомат на вытянутой левой руке, прикидывая, насколько менее-прицельной окажется его стрельба "с левой", поскольку правая рука была простреляна немного выше локтя и висела на матерчатой "косынке" из новенькой холщевой портянки.

Патронов - по три обоймы у курсантов осталось. Гранат нет. Налегке, скорым пешим маршем, привел он сюда своих курсантов, чтобы закрыть стык между своей 30-й Армией Хоменко и 19-й Армией Лукина. Вагоны на станции зерном и мукой набиты. А патронов и гранат нет. Да и где теперь то начальство? Телефон железнодорожный не работает. Рация осколком пробита, испорчена напрочь! Отправил он троих посыльных, на все три свободных от немцев стороны, но ни один не вернулся. Видимо не могут найти отцов-командиров.

Вот если не удержит Иванов станцию - мигом слетятся начальники, как мухи на мёд, наказывать его за слабую оборону. А чем обороняться? Нет, лучше уж ему умереть в бою, чем от трибунала пулю получать. Желательно сразу насмерть, поскольку, даже у комбата нет гранаты, на крайний случай если окружат его враги, безпатронного или израненного.

Сунул Иванов в карман гимнастерки пару патронов "для себя". Опасаясь, что у одного может случиться осечка. Патроны сейчас школьники на папиросных фабриках делают. Вдруг бракованный патрон попадется.

Поднялся капитан с ящика, повесил автомат на левое плечо, чтобы пойти подбодрить своих пацанов, да не успел сделать и десятка шагов, как за его спиной послышался звук автомобильных моторов.

"Явление Христа народу"! Из легковой машины вылез генерал.

Капитан Иванов подбежал к автомобилю.

– Товарищ генерал-майор, здесь опасно! Немедленно уезжайте назад!

– Капитан, с каких пор ты командуешь генералами? Доложите обстановку.

– Капитан Иванов. Возглавляю курсантскую роту. Приказано, имеющимися силами удерживать станцию Канютино до подхода подкрепления.

– Генерал Калинин. Представитель штаба Западного фронта. Мне поручено организовать оборону Канютинского направления до подхода резервов. Так что воюй капитан. Деталей тебе знать не нужно, но поскольку дело серьезное, то знай, что от Вадино к тебе целая дивизия спешит на помощь. Так что с левого фланга тебя вот-вот прикроют, а за правый фланг не переживай. По лесу немцы тебя тоже не обойдут. Справа от тебя, до станции Никитинка, стрелковый полк окапывается.

Со стороны немцев, началась непонятная стрельба. На этот раз не было видно атакующей от кустарника, немецкой пехоты. "Кто-то прорывается через гитлеровцев, из окружения" - понял капитан и оказался прав. По открытому полю, объезжая овраг, подпрыгивая на неровностях и виляя из стороны в сторону мчался грузовик, преследуемый немецким танком и парой бронетранспортеров. Из окна грузовика торчало развевающееся на ветру красное знамя. Расстояние между грузовиком и преследователями увеличивалось. Снаряды танка ложились то с недолетом, то с большим перелётом. Видимо, наводчик в танке сидел не самый лучший. Оно и понятно, хороших сажают на современные танки, а не на такие, как эта французская коробчонка, десятилетней давности. Пулемётчики, стоящие в бронетранспортерах, тоже не снайперы. Тряска от высокой скорости, не давала пулемётчикам изрешетить грузовик.

"Полищук, Полишук! Помоги ребятам" - заорал капитан Иванов.

Зря кричал. Полищук уже взмахивал рукой и отдавал команду, заглушенную звуком выстрела. Снаряд ударил под ведущую звездочку ходовой. Танк прокатился метра три по разорванной гусенице и крутанулся на месте. Не дожидаясь, пока второй снаряд пробьет башню, из танка выскочили два немецких танкиста и, отбежав на безопасное расстояние, прижались к земле.

Бронетранспортеры притормозили и, не прекращая стрельбы в сторону грузовика, стали пятиться к кустарнику. Грузовик с красным знаменем домчался до большака, вгрызаясь колёсами в грунт откоса и надсадно ревя двигателем, вполз на насыть большака. Домчался до переезда, подпрыгнул на рельсах и оказался в расположении войск Красной армии.

"Ура!" - кричали курсанты, высунувшись из окопов.

"Ура" - радостно и успокоенно проговорил капитан, когда мимо него пролетал грузовик, из окна которого, радостно улыбаясь, высунулся офицер. Одной рукой, офицер удерживал древко знамени, а другую, со сжатым кулаком, вскинул вверх в неуставном, но знакомом, каждому советскому человеку, приветствии испанских интернациональных бригад. "NO PASARAN".

"NO PASARAN" -мысленно произнес капитан Иванов, думая, о немцах, скрытых кустарником - "ОНИ НЕ ПРОЙДУТ".