– Ну, во-первых, я мог умереть окончательно.

– И я должна была бы похоронить бы вас с почестями. Больше-то некому.

– Все возможно в этом мире, - философски заметил Александр.
– Никогда не отрицай того, о чем не имеешь представления. Не желай малого и не лги самому себе.

– Оставьте вашу доморощенную философию, она мне уже поперёк горла. Ближе к делу.

– Во-вторых, я мог возродиться в прямом смысле этого слова.

– То есть стать младенцем?
– изумилась Лера - чего-чего, а такого она не ожидала.
– Пеленки, распашонки, кашки молочные? И мне предстояло бы вас нянчить? Да вы рехнулись.

– Когда цена вопроса - твое существование в бесконечности, все остальное представляется мелочью. Мне нужно было выбраться из когтей Грани, и я пошел бы на что угодно, чтобы добиться своего.

– Куда уж дальше, - буркнула Лера и уточнила на всякий случай: - Еще варианты были?

– Были, как не быть. В описании, что я читал, этот момент слишком расплывчат, можно было трактовать вольно. Третий вариант - Грань бы не отпустила.

– И что тогда?

– Я предполагаю, что я бы сошел с ума. Или развоплотился в духа какого-нибудь. Очень злого духа.

– Просто великолепно. Мне все больше нравится, как вы распланировали нашу семейную жизнь.

– Нечего было спрашивать, коли не по нутру ответы, - отрезал Александр.

– Это всё?

– Ну... я мог бы сейчас выглядеть на свой возраст. И чувствовать себя соответственно.

– Мда...
– протянула Лера.
– Похоже, мне еще повезло, что не придется вам всё следующее десятилетие подгузники менять и слюни вытирать. И всё-таки -- зачем жениться? Неужели нельзя было просто кинуть на меня заклинание? Подчинения или еще что-нибудь. С вашими-то знаниями?
– Нет, она вот сейчас это серьезно предлагает?

– Можно, разумеется. Но заклинания недолговечны, их нужно поддерживать, в отличие от благословения богов. Во втором случае я не смог бы гарантировать на сто процентов твое послушание после проведения ритуала. Поэтому пришлось пойти сложным путем.

Великолепно. Да ее муж - гений стратегии. У Леры появилась новая идея, и она поспешила её озвучить:

– Подождите... Не может ли потеря волшебства быть одним из последствий ритуала? Почему сразу я виновата?

– На мне - заклинание. Забирающее мои силы. А, может, просто блокирующее их - если повезет. Я его очень хорошо чувствую, и поверь, это не самое приятное ощущение.

– Насколько неприятное?
– полюбопытствовала Лера просто из желания растравить раны мужа.
– Очень плохо или очень-очень плохо?

Александр ее намерения понял, но от ответа увиливать не стал.

– Внутри пусто. Нет ничего, и от этого периодически пропадает желание жить.

– Это-то вы когда успели понять?

– Я читал про такое.

– То есть привязывать вас к стулу и оглушать заклинанием успокаивающим пока рановато?

– Вроде того, - усмехнулся Александр.

– И волшебства вы все-таки не лишились?
– допытывалась Лера, баюкая руку перед самым носом мужа.
– На вас просто заклинание?

– В том-то и дело, что не просто. И я догадываюсь, кому за это надо "спасибо" в глотку забить.

– Но раз это заклинание, его можно снять.

– Можно. Но, боюсь, это под силу немногим. И уж точно не тебе.

– Попросить кого-нибудь другого?
– Лера не стала лезть в бутылку. В ее интересах было вернуть ему волшебство и как можно скорее.

– К сожалению, и тут все не так радостно.
– Вздохнул Александр и рывком поднялся с диванчика, отказываясь вдаваться в дальнейшие объяснения.
– Ладно. Утром договорим. Свободна.

Лера не поверила, что так легко отделалась и на всякий случай спросила:

– А... я?

– Что ты?

Александр уже ковырялся в бумагах и даже головы не повернул. Он снова был предельно собран, сосредоточен, будто ничего и не произошло. Будто не он еще недавно разорялся и орал, как сумасшедший. Лера поднялась с диванчика и устремилась к двери - не нужно ему признание, ей же лучше.

– Нет, ничего. До свидания.
– И как так вышло, что она чувствует себя виноватой, хотя виноват кругом ее муж?

– Я же сказал - договорим утром, - бросил ей в спину Александр.
– Значит, утром разговор продолжится. У меня срочные дела образовались.

– Да идите вы...
– прошептала Лера сердито и закрыла за собой дверь.

***

Врач прибыл на удивление быстро - мать могла быть очень настойчивой, на грани угроз и шантажа, но всегда безукоризненно вежливой. Врач -- чистокровный человек, дородный мужчина с глубокими морщинами вокруг рта и забавной проплешиной на затылке - показался Матвею страшнее разъяренного дракона. А все потому, что зайдя в спальню к пациенту и поставив небольшой чемоданчик на пол рядом с кроватью, он осведомился о жалобах больного.