– Когда было? Есть ли в настоящий момент? Рассказывайте, что именно происходило с вами. С чего вы решили, что отравились.

Матвей тяжко вздохнул и замялся в очередной раз.

– Было, - выдавил он.
– Все было. Сегодня. И голова разболелась. Поэтому с работы ушел, - закончил он, и услышал с привычным отвращением, как жалко это прозвучало. Как будто он оправдывался или прощения просил.

– Слабость? Температура?

Матвей пожал плечами. Тогда врач спросил:

– Градусник есть?

– Есть, - строгим голосом ответила мать и вышла за дверь, оставив сына наедине с врачом.

"Зачем ему градусник?" - вихрем закружились в голове Матвея опасения.
– Что он собрался им делать?"

И надо бы ему уверить доктора, что все уже хорошо, и ему, Матвею, никакая помощь не требуется - только полный покой. Но слова почему-то застревали в горле, резали его ножом, сдавливали удавкой, но выходить наружу отказывались. В голове было пусто, и одновременно мысли разнообразные кружились, как стервятники над падалью. Темнота, вдруг вылезшая из уголка сознания, в котором пряталась, хихикала и провоцировала:

"Ну же, давай. Я помогу. Ты уже один раз сделал это. Помнишь? Неужели тебе не понравилось? А мне - так очень. Неужели ты не ощутил себя всесильным? Ты искоренишь зло! Ты уже совершил великое дело! Ты ведь тоже это видишь, правда? Этот человечишка прогнил насквозь, он - зло, зло, гадость! Он подлежит немедленному уничтожению, и кто, как не ты, должен покончить с ним? Поверь мне, во второй раз будет куда увлекательнее!"

Матвея затошнило при воспоминании о том, как легко прервалась жизнь пожилой уборщицы. Волшебник вполне натурально икнул, зажал рот ладонью и выпучил глаза. Врач, склонившийся было к пациенту, моментально отпрянул и, порывшись в чемоданчике, натянул на лицо маску. Зло, принявшее личину попугая иссиня-черного цвета, выскочило из-за спины доктора и удобно устроилось у него на плече. Повернуло голову, зыркнуло черным глазом и хрипло что-то прокричало, захлопав крыльями. Матвей снова икнул - на этот раз от страха - и подался назад,

– Тошнота, значит, - пробормотал врач как-то так, что Матвей покрылся холодной испариной.

"Он точно знает! Он догадался! Надо срочно что-то предпринять! Иначе... иначе... иначе..."

В этот момент вошла Алевтина Григорьевна и сунула доктору в руки градусник.

– Что-нибудь еще?

– Нет, думаю, у вашего сына банальное отравление, как он и говорил. Но на всякий случай надо бы ему в поликлинику прийти, анализы сдать. Чтобы уж наверняка. А так... побольше пить, поменьше есть. Я ему таблетки пропишу, вы не поленитесь, до аптеки дойдите. Как улучшение окончательное наступит, так в поликлинику - милости прошу.

"Таблетки?
– завыла сирена в голове Матвея, заискрила сине-красным нестерпимым светом, от которого хотелось зажмуриться.
– Таблетки? Я не буду пить таблетки! Я от них умру! Таблетки - зло!"

– И на улице бывайте почаще - свежий воздух обладает поистине целебными свойствами. В людных местах появляться не советую - сейчас эпидемия бушует, грипп, хотя вроде не сезон. А у Матвея Корнеевича организм ослаблен, поэтому для него подхватить болезнь - раз плюнуть.

Сунув Матвею - не без сопротивления со стороны последнего - под мышку градусник, доктор настрочил рецепт на листке блокнота, и, выдрав его с корнем, вручил Алевтине Григорьевне.

– Вот. Не болейте.

Щелкнув замками чемоданчика, врач вышел за дверь, напрочь забыв, что пациент еще температуру не домерил. В воздухе остался легкий запах медикаментов. Матвей повел носом и скривился. Запах ему не понравился, но еще больше не понравилось то, что врач ушел так внезапно. Куда он направился? Докладывать начальству? Разоблачать Матвея?

Матвей попытался вынуть градусник, но мать прикрикнула:

– Куда?
– и Матвей послушно вернул его на место.

Они помолчали.

– Матвей, - сказала мать.

– Да, мама.

– Что с тобой происходит?

– Со мной?
– фальшиво удивился Матвей.
– Со мной ничего. Говорю же - отравился.

– Не смей мне врать, - отчеканила мать.
– С тобой твориться что-то неладное. Лучше расскажи сам.

"Заткни ее!
– ожила в голове темнота.
– Она не даст нам покоя! Заткни ее и все будет в порядке. Ты сможешь пойти дальше и стать великим. Она не дает тебе распахнуть крылья. Она связывает тебя веревками. Она - зло!"

– Нет, - процедил Матвей.
– Нет. Не может такого быть.

– Матвей, с кем ты разговариваешь? В чем, в конце концов, дело? Я имею право знать. Я твоя мать, я, боги побери все на свете, лучшая мать на всем белом свете и не потерплю от тебя неуважения! Я заслуживаю того, чтобы ко мне относились с почтением!

Матвей нашел в себе силы посмотреть на мать - глаза его были больные и несчастные. Он с такой силой сцепил под одеялом руки, что они заболели. Он очень боялся сделать что-нибудь ужасное, боялся потерять над собой контроль - как в школе.