Сраная псина! Хорошо еще, что сзади никого не было!

Он окатил девочку и пса грязью из под колес и повернул на Гоголя. Через пару минут он уже припарковался под окнами родителей и только тогда выдохнул и опять глянул на камень в центре саднящего багрового пятнышка на ладони. Он бликовал идеальностью граней, и их какой-то гипнотический эффект словно шептал: "Возвращайся... Возвращайся... тебе пора домой... домой..."

– Блядь!
– с трудом оторвав взгляд, он положил его в нагрудный карман рубашки и зашарил по себе в поисках сигарет.

Пришлось пройтись до магазина и порадоваться наличию в нем хотя бы Alliance. Многие курильщики шутят: "Какая разница, что курить? Все производство в одном подвале! Думаете, там разбираются?" И, возможно, не так далеки от истины. Но все же, вкус сигарет весьма варьирует в зависимости от цены за пачку. Ха, вкус. Как будто кто-то их ест. В таком случае конкуренции было бы гораздо меньше. На вкус любой табак - абсолютное дерьмо.

На обратном пути терпкий сизый дым сделал свое дело. Испарил дрожь в руках, ускорил метаболизм, встряхнул шокированный приветом

Как? Как, мать твою, вообще можно было такое забыть?

из прошлого мозг и на шаг подтолкнул курильщика к пропасти хронических заболеваний дыхательных путей, если не к чему похуже. Дима небрежно стрельнул окурок в лужу у подьезда и сразу же почувствовал укол совести. Обычно он не позволял себе мусорить на улице. Надо

Где ты растерял свой всем и хваленый нордический характер?

успокоиться. Еще пара бычков примкнули к никотиновой флотилии в луже, прежде чем Дима сподобился подняться на второй этаж дома, исцарапанного кличками дворовых пацанов. Некоторые надписи красноречиво описывали, кто эти люди и что первоклассно и бесплатно умеют делать ртом. Больше всех досталось кому-то по прозвищу Чепа. О, да. В каждом дворе есть свой "Чепа".

Выдохнув, Дима нажал на звонок и через пару секунд дверь открылась.

– Привет, сы... О, Боже, что случилось?
– Мама, взяв за плечи, посмотрела снизу вверх во все еще красные глаза сына. От природы русые волосы с редкими нитями седины забраны в тугой пучок, отчего ее шея кажется совсем тоненькой. Тронутое исходом пятого десятка лет тело скрыто под розовой махрой халата, а лицо - под зеленью уже потрескавшейся глиняной маски, поэтому обеспокоенность в нем читалась весьма отдаленно.

– Я собаку чуть не задавил сейчас.
– почти шепотом произнес он.
– Как тот козел Байрона...

Зрачки мамы резко расширились и сузились.

– Байрона? Какого Байрона?
– она отвела глаза и, закашлявшись, пошла в ванную.
– Ты проходи, сынуль, я сейчас...

За щелчком замочка на двери в санузел сразу послышался шум воды. Дима прошел в кухню. Та не выделялась из общего стиля квартиры. Привыкший к минимализму, он называл подобные дизайнерские решения - русский стиль "Чересчур". Впрочем, за рисование похожих интерьеров мама получала неплохие деньги. Забранные подвязками с помпонами, портьеры; вычурные, с вставками золотого цвета, формы гарнитура; на стенах обои, больше похожие на гобелены средневековья.

Он по-хозяйски оглядел содержимое холодильника, но есть не захотел. Просто поставил пузатый чайник на огонь и сел на скрипучий кожзам углового диванчика. Появилась мама, постукивая пальцами по лицу, подошла к мойке, заваленной посудой, и включила воду.

– Чайку?

– Кофе. Лучше кофе.
– отозвался Дима.

– Как ты?

– Я - ничего. Пес - только в лужу упал да обзавелся красивым шрамом. Обошлось, в общем. Хозяйка вот - то еще хамло!

– А что с ней?
– мама поставила на стол свежевымытые чашки и сахарницу.
– Извини, у меня нет ничего к чаю.

– Ничего-ничего. Я перед ней извиниться хотел, а она меня такими матами обложила - даже мне, сантехнику, стало как-то не по себе. Я и слов-то таких не слышал раньше. Ты-то как? У папы чего?

– Да уж! Смотрю на нынешних детей и диву даюсь!
– вздохнула она.
– А чего мы? Живем потихоньку! У меня заказы есть пока - только рисуй; папа на работе воюет. Ха! Теперь с проектировщиками. Ты его все-таки не застал... Все как обычно. На дачу ездим по выходным. Скоро консервировать на зиму начнем. Отец грибов натаскал - ты бы видел! Вот такенные боровички!
– она показала, мол, с кулак, и улыбнулась.
– А помнишь как ты с нами ходил? Хоть ты со своими барабанами в школе... и портвейном... и сигаретами... Да-да, я все про тебя знаю!
– пригрозила мама пальцем.

– Рылась в моем рюкзаке?
– он сузил глаза в комичные щелки. Но мама восприняла его всерьез.

– Никогда! Никогда не лазала ни по твоим, ни по отцовским вещам! Это, если хочешь, - кредо счастливой семейной жизни...
– она стояла наизготовку рядом с чайником, что вот-вот засвистит.
– Ты был тем еще засранцем, но, если удавалось тебя затащить в лес, у тебя хорошо получалось искать грибы. Ты ходил по лесу, присаживался на корточки, выглядывал шляпки, и, как только находил, тыкал пальцем: "Мам? Пап? Вон там!" или сам брал. Помнишь?