– Дэн, но это правда.

– Правда, говоришь? А почему же я тогда не нашел тебя?

– Потому что еще не время... И не того ты искал...

– Что значит не того?

– Все, Дэн, тебе пора...

Снова, ставшее для меня привычным состояние невесомости. Я хотел еще хоть на минуту остаться здесь и услышать все, что она не договорила. Но я не мог с этим бороться. Я медленно исчезал, видя в глазах Эмили, собственное отражение, словно смотрел в большое зеркало...

Я открыл глаза. В комнате было темно и тихо. Часы показывали начало двенадцатого. Голова гудела, как после недельной пьянки. Согревала лишь мысль о родителях и предстоящей с ними встречи.

Завтра ровно пятнадцать лет, как они ушли и оставили меня одного. Но теперь есть надежда, что мы снова будем семьей. И пусть только лишь в моих странных снах.

На следующий день я, купив газету, сел в автобус и поехал к дому, где мы когда-то жили. Это был памятник моему оборвавшемуся счастливому детству.

Все предыдущие годы этот день был тяжелым испытанием. Воспоминания. Боль. Похороны. Одиночество и непринятие действительности, которая так жестоко обошлась со мной. С ребенком, который только начинал жить, у которого было все, и вмиг этого не стало. Мир рухнул, не достроившись до конца. С грохотом обрушились стены и потолок, оставив после себя лишь пыль и обломки, среди которых я продолжал жить, не желая мириться с потерей и разрушением.

Но сегодня мне было легко. Я был благодарен не кому-то или чему-то, я был просто благодарен, что скоро снова обрету семью, которую у меня не по праву отобрали.

Пока автобус медленно ехал, собирая все светофоры и пробки, я решил позвонить тете Кэрол. Для нее сегодня, в отличие от меня, тяжелый день. Мама была для нее не просто сестрой, она была ее лучшим другом и самым важным человеком в жизни. Мы поддерживали ее как могли. Даже, когда, молча, сидели за столом, вспоминая про себя счастливые дни нашей большой семьи.

– Тетя Кэрол, как дела?

– Дэни, сынок, все хорошо, - по ее голосу было слышно, что она только что плакала.

– Я сегодня после обеда приеду домой.

– Конечно, мы будем ждать и...

Последние слова я уже с трудом разобрал. Тетя Кэрол тихонько плакала, а я слушал, не зная, что сказать. Любые слова здесь неуместны. Лучшей поддержкой будет только тишина. Понимающая, соболезнующая, горькая тишина.

– Тетя Кэрол. Пожалуйста, не плачь. У меня сердце разрывается...

– Хорошо, сынок, не буду. Тебе тоже тяжело... мы ждем тебя домой, Дэни...

Положив трубку, я долго смотрел в одну точку, а мысли были где-то далеко. Внутри снова образовалась пустота, вызывающая нестерпимую боль, которая не дает даже закричать. Она парализует, отнимает воздух, не давая дышать, она разрывает сердце на куски, снова их склеивает и снова разрывает. И так продолжается, пока она не решит, что хватит. Не ты, а она. Потому что именно она тобой управляет. А ты - никто...

Чтобы отвлечься, я развернул газету и первое, что бросилось в глаза - большой заголовок на первой полосе "Исцеленный мужчина жестоко убил бывшую девушку". И ниже подзаголовок "Ее тело на днях нашли в озере".

От увиденного мысли заметались в голове. Исцеленный. Убил. Бывшая девушка.

Я не мог в это поверить. И не хотел. Я был уверен, что тот парень не виноват. Наверняка, это просто совпадение. Операция здесь не причем. Несколько тысяч людей во всем мире каждый день убивают себе подобных, не проходя через операцию. И это не вызывает такой реакции. Сейчас это стало бытовой привычной новостью.

А здесь все обвиняют человека, ссылаясь только на то, что он побывал у профессора Стоуна.

Я дочитал статью до конца. Доказательств еще, действительно, не было. Пока этот парень только один из подозреваемых, но общество уже неоправданно поставило на нем клеймо убийцы.

Водитель объявил мою остановку, и я в спешке вышел, оставив газету на сидении. Не хочу больше об этом думать.

Наш дом находился в тихом районе с узкими улицами и небольшими домами, рассчитанными на одну семью. Родители никогда не хотели жить в многоэтажной бетонной коробке. Там им было тесно и душно.

Дом стоял у самой дороги. За пятнадцать лет в нем почти ничего не изменилось. Кроме штор на окнах, и высаженных вдоль фасада новых видов цветов.

И хоть он уже давно не принадлежит нашей семье, я все равно считаю его своим домом. Я здесь родился и провел лучшие детские годы. В нем хранятся самые теплые воспоминания, запах яблочного пирога и какао. Этого у меня никто не сможет отнять.

Я долго смотрел на него, вглядывался в окна, представляя, как бы мы хорошо здесь жили, не случись та страшная авария.