Я все ждал, когда профессор объявит, что операция окончена, и уже два раза успел досчитать до десяти, но этого так и не произошло.

– Привет!
– вопреки своим ожиданиям, я услышал женский голос и медленно с осторожностью открыл глаза.

Рядом сидела девушка, внимательно всматриваясь в мое лицо. Ее темные глаза никак не сочетались со светлыми, почти белыми волосами, которые она то и дело откидывала рукой за спину.

– Привет!
– настойчиво повторила она.
– Ты что, оглох?

Я продолжал молчать. Но не потому что был плохо воспитан. У меня не было сил издать даже самый тихий стон, указывающий на то, что я жив.

Девушка продолжала пристально смотреть, и это стало меня раздражать еще больше, чем то, что я не мог ей ответить. Я отвернулся, ожидая увидеть знакомую обстановку и профессора Стоуна. Но вокруг было пусто. Не так пусто, как бывает в новой квартире. А совсем пусто. Когда вокруг ничего.

Это место, где я находился, не принадлежало этому миру, но и тому, куда попадают после смерти тоже. Хотя откуда мне знать, как он выглядит, если я там ни разу не был.

Это место было ни темным, ни светлым, ни большим, ни маленьким. Это вообще было не место. Это было пространство, внутри которого я находился в здравом уме: мои мысли были при мне, понимание того, что происходит что-то странное тоже.

Я повернулся и снова посмотрел на девушку.

– Привет! А ты кто?
– наконец, смог я сказать.

– Я? Эмили, - ответила она так, будто мы с ней знакомы всю жизнь и я просто забыл ее имя.

– А где это мы?
– я привстал и с трудом сел. Сел не на операционном столе, как должен был, а просто сел в этом странном пространстве.
– Очень надеюсь, что в раю, если окажется, что я умер.

– Это не Рай, и ты не умер, но...

– А где профессор и остальные врачи?
– не дав ей договорить, спросил я.

– Там, где и должны быть - в операционной.

– А я тогда почему здесь?

Эмили молча смотрела на меня так, будто я задавал ей самые глупые вопросы, которые только можно было выдумать.

На несколько секунд я задумался, пытаясь понять, как сюда попал. Я отчетливо помнил, как переступил порог лаборатории, и как профессор Стоун приступил к операции. И либо я сошел с ума, либо умер.

Чем сильнее я пытался в этом разобраться, тем больше злился за каждую неудачную попытку.

Я все настойчивее уверял себя, что уже совсем скоро услышу будильник и проснусь в своей кровати, или хотя бы на операционном столе. И все будет как прежде...

– Уже не будет...
– тяжело вздохнув, сказала Эмили, будто прочитала мои мысли.

– Откуда ты...
– не успел я договорить, как в глазах потемнело, и я резко их закрыл.

– Мистер Коллинз, Вы меня слышите!?

– Мистер Коллинз, откройте глаза!

Я слышал мужские голоса, но не мог им ответить.

– Мистер Коллинз!

Голоса становились громче и отчетливее. Я медленно открыл глаза.

– Вы напугали нас, мистер Коллинз! С возвращением!
– сказал профессор Стоун.

Но ответить ему не было сил. Сознание постепенно возвращалось: я понял, что операция закончена.

К голове до сих пор тянулись проводки, соединяющие меня с монитором.

– Мистер Коллинз, если не считать Вашей выходки, я могу сказать, все прошло достаточно успешно. Поздравляю! Но Вам придется немного у нас задержаться, пока я не буду уверен, что Ваше состояние в безопасности. Мои помощники отвезут Вас в палату. Как только будете готовы, я с радостью отпущу Вас домой.

Не знаю, зачем профессор мне все это говорил. Его последовательный набор слов будто проходил мимо меня, так и оставаясь непонятым.

Оказавшись в палате, я сразу же уснул, чувствуя сильную усталость, будто пробежал несколько десятков километров.

Утром меня разбудил низкий голос одного из врачей. Он принес какие-то лекарства и проследил, чтобы я их все принял.

– Спасибо, - неожиданно для себя сказал я, и мне сразу стало легче: значит со мной все в порядке.

– Мистер Коллинз, вчера во время операции у Вас остановилось сердце. Но сейчас, как ни поразительно, уже все хорошо. Думаю, дня через два сможем Вас выписать. Мы уже связались с вашим приятелем мистером Россом. И снова с ним созвонимся, как будем готовы отпустить Вас домой.

На этом наш разговор был окончен, и помощник профессора быстро вышел, оставив меня наедине с собой.

То, где я находился, сложно было назвать палатой: небольшая комната, где кроме кровати и столика возле нее больше ничего не было. Но меня волновало не это. Нужно было убедиться, что операция действительно прошла успешно. Но я смог лишь вспомнить о своем решении уничтожить некоторые воспоминания. От этой мысли стало тревожно и в то же время радостно.

Я снова провалился в сон. Второй раз за всю жизнь я спал и не видел сны. И тем лучше. Может, хоть теперь буду высыпаться.